Помадный вызов, драбблы

[Tailgate]

Давным-давно хотела их перевести, зимой как раз выдался случай. 8')

Название: Помадный вызов: Зачем?
Переводчик:  Tailgate
Бета:  Diana Vert
Оригинал: Candy From Strangers by Bibliotecaria_D archiveofourown.org/works/461093/chapters/46979... разрешение на перевод получено
Размер: драббл, оригинал 769 слов, перевод 633 слова
Пейринг/Персонажи: Нотика, Сверв, Скидс
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Трансформеры, пользующиеся помадой.
Размещение: запрещено

— Нет, я имею в виду, — Нотика пожала плечами, — когда мы общаемся, что во мне привлекает внимание больше всего? Покидая Каминус, мы осознавали, что наш акцент будет трудно понять. Нам хотелось, чтобы все обращали внимание на рот, на то, как мы произносим слова. Поэтому в нашей команде не было никого с масками. Мне едва не отказали из-за этого, — она стукнула пальцем по своему оптическому визору. — В конце концов, было решено, что он достаточно прозрачный, чтобы разобрать выражение моего лица.
К этому времени в разговор была вовлечена большая часть бара Сверва, и взгляды стали ощутимыми. Не раздраженными или недоверчивыми – мехи всего лишь проверяли, куда смотрят во время беседы. Ответ был так прост, что Рэтчет спрятал лицо в ладони, ворча о собственном возрасте, влияющем на оптику и мозговой модуль. Он был не единственным. Все заметили акцент Нотики, однако, похоже, никто не увидел связи между ним и ее упорными усилиями сделать речь понятной.
Нотика продолжила наносить косметический слой краски вокруг рта, обводя контуры своих губ. Ей пришлось объяснять, почему тюбики с краской называются «помада». Ей пришлось объяснять вообще всё. В результате многое оказалось весьма очевидным.
— Разве этот слой не стирается, ну, даже если ты просто разговариваешь? — спросил Сверв в начале вечера, когда она приступила к третьему напитку.
Он стирал следы краски с её второго стакана, слегка раздражённый, что они сходили не так легко, как он ожидал. Краска отчищалась с трудом.
— Выглядит здорово, но не представляю, как ты терпишь пятна.
— Конечно, стирается, — сказала она. — И поэтому так легко вычислить мой стакан.
Она многозначительно кивнула в сторону барной стойки, где группа мехов не могла определить свои стаканы, а Вирл, ввязавшись в спор об их принадлежности, пользовался чужой невнимательностью, чтобы присвоить самый полный стакан.
— Это легко поправить. Я просто быстро подкрашиваю их, — Нотика достала таинственный тюбик и, глядя на своё отражение в стекле стакана, быстро нанесла новый слой лиловой краски, сжала губы, чтобы равномерно распределить её, и улыбнулась, — вот и всё. Готово. И выглядит потрясающе, спасибо, что заметил.
Она опустила стакан и мигнула оптикой.
— Что? Почему все пялятся?
На бар опустилась тишина. Окружающие действительно пялились.
— …зачем ты это делаешь?
— В топку «зачем». Сделай это снова.
— Нет, серьёзно, что за дела с краской для рта?
Она объяснила, и теперь весь бар пытался определить, на чём именно они неосознанно останавливают взгляд во время разговора. Ничего не получалось, поскольку они осознавали, что именно хотят сделать, но Нотику веселили их усилия. Она даже заработала ряд глубокомысленных кивков, умудрившись успешно заказать напиток, артикулируя слова губами вместо того, чтобы произнести их вслух.
— Я даже не знал, что могу читать по губам, — Сверв был впечатлён. — За мой счёт.
Всем в баре тут же потребовалось сделать то же самое.
Через полчаса Большого Эксперимента по Наблюдению Ртов Скидс бухнулся на стул рядом с фем.
— Ладно, давай меня.
Нотика одарила его оценивающим взглядом:
— Надеюсь, это не лучший из твоих подкатов.
Скидс кашлянул.
— Я немного не то имел в виду. Может, позже… Короче, — он показал на свои губы, — накрась меня.
Покрутив в руках тюбик, она нахмурилась:
— Это не совсем твой цвет.
— Это важно?
— Есть разница между естественным привлечением внимания и отвлекающим фактором, который бросается в глаза.
— Оу. Ну, у меня с собой есть немного маскировочной краски. Она подойдёт?
Нотика взяла небольшой пузырёк и потрясла его.
— Подойдёт. У тебя есть чем наносить?
— Как насчёт шпателя? — она подарила ему сухой взгляд и изобразила, как мажет шпателем губы. — Понятно. Нет.
Нет, если только он не хотел получить широкую полосу краски поперёк лица вместо чётко очерченных губ, как у Нотики.
— Погоди, я сбегаю, найду кисть.

+2

Название: Помадный вызов: Прочие «почему»
Переводчик:  Tailgate
Бета:  Diana Vert
Оригинал: Candy From Strangers by Bibliotecaria_D archiveofourown.org/works/461093/chapters/46979... разрешение на перевод получено
Размер: драббл, оригинал 491 слово, перевод 430 слов
Пейринг/Персонажи: Нотика, Брэйнсторм
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Трансформеры, пользующиеся помадой.
Размещение: запрещено

— Мне нравится.
Нотика выгнула надбровную дугу, поглядывая на Брейнсторма.
— Это связано с наукой. Естественно, тебе нравится. Знаешь, сколько тестирований было проведено для сбора нашей команды? У всех должны были быть видны рты и оптика, а также иметься знание как минимум двух языков помимо основной специализации.
Брэйнсторм крутанул свой стакан и притворился, что не видит зыркающего на него Сверва, недовольного игнорированием знака «Никаких чемоданов».
— У Виндблэйд лицо раскрашено по той же причине?
— В том числе. Кое-что осталось от её старой покраски, которую она носила до того, как нас утвердили в команду, — Нотика наклонила голову, чтобы рассмотреть его реакцию. — А что?
Он притворился равнодушным.
— Мне понравилась краска вокруг её оптики. Полагаю, это для того, чтобы лучше понимать её мимику. Световой узор, передающий настроение, был бы не менее эффективен для общения на расстоянии, но вмешательство в работу зрительного аппарата всегда нежелательно. Хотя есть вспомогательные средства, решающие проблему, — размышлял он. — Например, фильтры для оптики, которыми пользуются мехи с яркими фарами.
Она видела его насквозь, несмотря на его обыденный тон.
— Брэйнсторм, ты хочешь, чтобы я показала тебе, как красить оптику?
— Пфф, тут мне помощь не нужна. Это простое повторение существующих изображений с помощью любой краски, какую я посчитаю подходящей к своим цветам. Слишком легко. Но что-то более сложное позволит не только выглядеть лучше, но и бросить вызов! — взволнованный, он привстал с барного стула. — Получи, Персептор, и твои проклятые красные губы!
Эти красивые, красивые красные губы, способные зачаровать его даже во время разговора о процедурах безопасности, которые Брэйнсторм считал абсолютно необязательными и излишними. Но он покажет Персептору. Посмотрим, сможет ли чёрствый учёный устоять перед Брэйнстормом, когда его оптика будет раскрашена в привлекающие внимание цвета и узоры.
Нотика наблюдала за ним. Ей просто необходимо было узнать, к чему это приведёт. Она накрасит ему оптику, как только он успокоится и намекнёт, что с радостью получит пример для дальнейшего действия, ну а пока ей было интересно, куда его выведет фантазия. Некоторое время послушав о его грандиозных планах, Нотика улыбнулась и достала помаду, чтобы нанести новый, мокро блестящий слой.
— У тебя тоже могут быть губы.
Брэйнсторм вышел из своего изобретательского транса чтобы мигнуть оптикой в её сторону.
— Как я вообще могу…
Мокрые губы прижались к его маске, оставив на ней идеальный лиловый отпечаток.
— Вот так.
Бар притих. Одна рука метнулась вверх, застыла над отпечатком не решаясь дотронуться, а направленная на Нотику оптика Брэйнсторма была до боли огромной и яркой.
— Офигенно, — произнёс Вирл в тишине. — Мы, мехи без лица, можем тоже присоединиться к веселью. А ну-ка все, целуйте меня.

Название: Помадный вызов: Почему нет?
Переводчик:  Tailgate
Бета:  Diana Vert
Оригинал: Candy From Strangers by Bibliotecaria_D archiveofourown.org/works/461093/chapters/46979... разрешение на перевод получено
Размер: драббл, оригинал 634 слова, перевод 542 слова
Пейринг/Персонажи: Мегатрон, Ранг
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Трансформеры, пользующиеся помадой.
Размещение: запрещено

— Но почему это вышло из моды?
Мегатрон пожалел, что решил прокомментировать помадное помешательство, охватившее «Лост Лайт», но брать слова назад было поздно. В его комментариях не было ничего странного, так как помада стала заметным дополнением к покраске окружающих. В большинстве случаев она смотрелась хорошо, но нашлись и мехи вроде Сверва, который, видимо, никак не мог сообразить, как красить непосредственно губы, а не всё пространство вокруг них. Или хотя бы как перестать говорить, чтобы ровно накраситься.
Все поражались идеальной технике Ранга, и Мегатрон отметил, что причина, скорее всего, в том, что раньше накрашенный рот являлся стандартной частью покраски.
Эй, в былые времена существовали стихи, посвящённые цветам, использовавшимся знаменитыми персонами. Конечно, Мегатрон знал об этом.
И конечно, об этом знал Ранг. Он одарил Мегатрона слегка огорчённым взглядом со своей половины бара, заставившим бывшего десептикона пожалеть, что он вообще сюда явился, не говоря уж о высказываниях на интересующую всех тему.
Психотерапевт вздохнул и ответил:
— По большей части это дело рук Партии Функционалистов. С приходом к власти они начали устанавливать стандарты и модные течения. Поэтому многие профессии до сих пор носят определённые цвета. Например, медики, — добавил он, увидев озадаченные взгляды окружающих. — Все медики, нарушающие отведённую им цветовую схему, даже сейчас — десептиконы.
— Амбулон.
Рэтчету, оказавшемуся в центре всеобщего внимания, явно было не по себе, но он уже подал голос. Поздно поворачивать назад.
— Я говорил Амбулону, что ему не нужно закрашивать свои цвета, но оказалось, Фарма сделал красный и белый стандартными цветами Клиники Дэльфи. Мне хочется думать, для того чтобы во время чрезвычайных ситуаций шахтёры знали, к кому обращаться, но.
Он пожал плечами. Трещина в психике Фармы могла появиться задолго до того, как Рэтчет её заметил.
— Да, — согласился Ранг. — Когда начали устанавливать стандарты, мехи с корпусами, не принадлежавшими профессиям в сферах публичных выступлений и управления, и с накрашенными губами могли подвергнуться проверке функционалистами.
Он тронул кончиками пальцев свои собственные яркие губы.
— Нотика красит губы, чтобы привлечь внимание к артикуляции, ради нашего блага. Она напомнила мне, что слова, которые мы говорим, и то, как мы их говорим, определяет возможности, давным-давно отнятые у многих из нас.
Теперь, когда все смотрели в сторону стройного оранжевого меха, Мегатрон мог бы выскользнуть из помещения, но не удержался от комментария.
— Я знаю, почему это так и не вернулось в моду у десептиконов, — пробормотал он. Все взгляды обратились к нему, и его улыбка стала мрачной. — Оверлорд. Кто захочет быть похожим на него?
Он знал о том, что случилось на борту этого самого корабля. Предполагал, что они согласятся с его утверждением. Быть может, это положит конец всеобщему дурачеству до того, как Родимус накрасится и пристанет к нему с требованиями выглядеть ему под стать. Он скорее вернётся к своим гладиаторским узорам, чем будет краситься, как Родимус.
Вместо тревоги, однако, по бару разлилось внезапное оцепенение.
— То есть, это было специально?
— Глюк мне в платы. Теперь мне интересно, как он выглядит без губ.
— Вот болт, совсем забыл. Вы же в курсе, что Атомайзер делает контурное затемнение на своей маске? Я хотел попробовать сделать так, чтобы мои губы выглядели полнее.
— Что? Зачем?
— Мне просто нравится, как это выглядит, понятно?
— Вот оно что…
Мегатрон нахмурился и заранее смирился с неизбежными приставаниями со-капитана.

@темы: вселенная: IDW, комикс: MTMTE, творчество: фанфик, PG-13

---

Transformers #50-52

[Hot Rad]

Transformers (Robots in Disguise) #50:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

Transformers (Robots in Disguise) #51:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

Transformers (Robots in Disguise) #52:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями.

@темы: вселенная: IDW, комикс: RID/Transformers, скачать

---

SOTW #4

[Hot Rad]

Предпоследний выпуск "Грехов рекеров"!

Sins of the Wreckers #4:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями (:

@темы: вселенная: IDW, комикс: Sins of the Wreckers, скачать

---

MTMTE #52

[Hot Rad]

А мы живы! И нагоняем пропущенное:

More Than Meets the Eye #52:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

@темы: вселенная: IDW, комикс: MTMTE, официальное: аудио, скачать

---

[Diana Vert]

Название: Капелла
Автор:  Diana Vert
Бета:  Aksalin
Размер: мини, 3700 слов
Персонажи: SG-Сверв, SG-Рэтчет. Фоном – SG-Санстрикер, SG-Пайпс, SG-Вирл, SG-Сирен, SG-Хромдом, SG-Ревайнд, SG-Ультра Магнус, SG-Тейлгейт, SG-Дрифт
Категория: джен
Жанр: повседневность, немного крипи
Рейтинг: R
Краткое содержание: Высокомерный садист и одержимый маньяк слушают музыку. Эм-м… «музыку».
Примечание: 1. Упоминаются пытки и жестокие эксперименты над живыми мехами.
2. Ну, вот какой-то такой музыкальный ряд. Осторожно, музыка тоже не PG-13.


На зеркальную столешницу перед Рэтчетом опустился высокий граненый стакан.
– Последнему посетителю, как всегда, особое угощение.
В баре Сверва и правда никого не осталось, кроме главного корабельного врача – и, собственно, хозяина заведения. Последний стоял рядом, покачивая своим бокалом, – один из немногих, кто первым заводил разговор с Рэтчетом при встрече, а не шарахался от медика, известного неудержимой любовью к насильственным апгрейдам.
– А кто был вчера? – невозмутимо поинтересовался Рэтчет и, не отводя взгляда от бармена, взял из стакана пробу.
Когда медик лукаво сужал оптику до двух алых щелок, это чаще всего означало, что он в хорошем настроении.
– Санстрикер, – Сверв наблюдал за происходящим спокойно. – Да не травлю я тебя.
– Пока нет, – согласился Рэтчет.
Ничего в составе коктейля и правда не могло привести к судорогам, коллапсу искры, галлюцинациям, повышенному возбуждению энергосети, сгущению топлива… Словом, это оказалась не одна из тех смесей, после которых выживали чудом, навсегда запомнив болезненные ощущения. А значит, смесь была другого рода – не менее уникальная. Сверв блестяще умел делать коктейли.
– Санстрикер, значит, – Рэтчет покрутил стакан, разглядывая отблески ламп на маслянистой пленке, затянувшей поверхность напитка.
– Первый раз, – подтвердил Сверв и улыбнулся: – Попробуй уже, или я приму промедление за оскорбление!
Рэтчет пригубил из стакана и расслабленно откинулся на спинку кресла. Сверв неплохо обставил это место – со вкусом, как обычно говорят. Правда, возможностей развернуться у него не было – о том, чтобы захватить предметы мебели утонченного дизайна, в условиях экстренной эвакуации с Кибертрона никто в команде Родимуса не подумал.
Сверв устроился напротив. Судя по цвету жидкости, наполнявшей его бокал, пил он то же самое.
– Кто-то попадался тебе дважды?
– Ты удивишься, – рассмеялся тот коротко, хотя и заливисто. – Есть и такие кадры. Но наш Санни впервые оказался настолько невнимательным.
Рэтчет сделал еще глоток и поставил стакан на стол:
– Не исключаю, что он нарочно. Ты сам знаешь, какие легенды ходят о том, что будет, если остаться у тебя допоздна, Сверв.
– Мой бар всегда открыт до последнего посетителя, – его улыбка стала еще шире.
– Обычно говорят, что это единственный способ попробовать твой самый невероятный «фирменный коктейль», – он пошевелил в воздухе пальцами, изображая кавычки. – И это, безусловно, так, – он вновь потянулся за напитком. – Просто «самый невероятный» можно трактовать по-разному, верно? Что получил вчера Санстрикер?
– О, – Сверв слегка наклонил голову. Конструкция не позволяла ему сильно изгибать шею, но вальяжности жеста это не помешало. – Я тебе покажу, но только потому, что ты оценишь, – он выудил из сабспейса небольшой продолговатый контейнер и протянул Рэтчету.
Чтобы считать метку, шифрующую состав жидкости внутри контейнера, медику пришлось выщелкнуть сканер, и одна его оптика стала казаться зеленоватой – под цвет шеврона. Вторая горела в полутьме бара ровным красным.
Пока Рэтчет внимательно изучал информацию, выводимую на внутренний экран, его губы медленно расплывались в кривоватой улыбке.
– И он ушел на своих двоих?
– Уполз как-то под утро, – пожал плечами Сверв. – После экстренной промывки баков ходить тяжеловато.
– Возбудитель парамарганцевой чумы невероятно опасен, если зараженный энергон правильно не погасить, – Рэтчет искоса взглянул на владельца бара. – Но ты умеешь. Откуда у тебя такие реактивы, Сверв? Ты ограбил Персептора?
– О, нет, – таинственно откликнулся тот. – Не Персептора. Это мои особые запасы, если ты понимаешь… Остались еще с тех времен, когда парамарганцевая чума прикончила всех на станции «Респайт».
– Помню этот прискорбный инцидент. Но как ты попал на «Респайт», да еще и выбрался оттуда здоровым? Станция недолго пробыла на карантине. Командование знало, что там есть выжившие, но Праул решил, безопаснее уничтожить ее, чем контактировать с ними, – он брезгливо скривился. Все-таки приказ Праула, по его мнению, помешал совершить большой шаг в медицине – разобраться, как мехи смогли избежать заражения парамарганцевой чумой. Рэтчет терпеть не мог такое пренебрежение к знаниям.
– Я был в составе группы геологов там, – поделился Сверв. – И я всегда с большим вниманием относился к химическому анализу руды. Конечно, мне просто повезло, что я не заразился. Везение не продлилось бы вечно – по станции шарахались больные, выплевывая гайки куда попало. Но меня спас один чудесный бот, мой напарник. Его звали Даллкойл. Мы заперлись вдвоем в изоляторе, а потом он признался, что вообще-то тоже заражен. Я уже почти отчаялся, но прошли сутки, двое, а его кулеры все еще не распадались в прах. Так мы с Даллкойлом обнаружили уникальную особенность его фильтров, – Сверв любил потравить байки, и сейчас купался во внимании. Не так важно, большая ли аудитория, важно, что понимающая и заинтересованная. – Формула энергона менялась прямо у него в топливопроводах, просто проходя сквозь фильтры. Он вылечился сам по себе, даже без прочистки баков… к сожалению, после его смерти фильтры так уже не работали, – с легкой грустью добавил Сверв. – Он, наверное, аутлаером был, просто не подозревал об этом.
– Ты его выкачал? – уточнил Рэтчет.
– Да. Я тогда был… неофитом в этом, – в голосе слышались ностальгичные нотки. – Не очень удачно начал, да и торопился – я понимал, что станцию, вероятнее всего, скоро подорвут, и надо бежать оттуда. Так что волшебного лекарства осталось совсем немного. На весь запас в баках Санстрикера ушло целых десять капель. Возмутительно много. Но это того стоило, правда?
– Вкус потрясающий, – подтвердил Рэтчет. – Как и твоя история. Имеет смысл предлагать тебе сделку?
– О, нет! Хотя… нет, Рэтчет, прости, все-таки… Я был в энергоне Даллкойла по локоть. Выжал все до капли, лично. Мне нравится, что он весь мой.
– Не могу поспорить, – медик произнес это недовольно, но беззлобно. – Однако если переборщишь с возбудителем чумы хотя бы на каплю, мы станем кораблем-призраком. Это меня беспокоит. Парамарганцевая чума очень опасна. Учти, я буду знать, кого винить, если начнется эпидемия.
Сверв покивал в ответ на предупреждение. Он вымеряет дозы для каждого коктейля чрезвычайно внимательно, Рэтчет это знал, но не мог не волноваться об экипаже.
– Зато звук, который она выбивает из вокалайзера… Сказочный хрип и бульканье – я их помню еще с «Респайта».
– Она любит кулеры, – согласился Рэтчет. – Мне ждать в гости Санстрикера с разъеденными вентиляторами?
– Не обижай меня, – поднял палец Сверв. – Я люблю твою компанию, но не потерплю обвинений в непрофессионализме. Я дал ему противоядие вовремя, когда он закончил свой совсем маленький концерт. Может, он и приползет к тебе, но… вообще-то налет сойдет сам через недельку-другую. А пока… Если будет скоростной заезд – что ж, позадыхается немного. Но ведь у нас пока ничего интересного и не происходит.
– Да, скучновато, – кивнул Рэтчет и снова сделал глоток. – Ты прав, ты умеешь мешать коктейли. Хотя даже мне не по себе от того, что я пью энергон меха, который вчера мог умереть от парамарганцевой чумы.
Сверв широко заулыбался, благодарный за этот изящный комплимент.
– Не только его энергон, – поправил он въедливо. – Здесь очень широкий состав, но все безопасно. Я знал, что ты оценишь. Ох, Рэтчет, на этом корабле у тебя одного есть вкус. Я не считаю себя, естественно.
– Спасибо. Насчет хрипов, – Рэтчет побарабанил пальцами по столешнице. – Не верю, что ты не записал…
– Хочешь послушать? – оживился Сверв, только и ждавший, когда наконец Рэтчет сдастся и перейдет от светской беседы о медицине и ядреных коктейлях к тому, зачем он вообще остался.
Он обожал крики, доходя в своем обожании до фанатизма. Сверв четко осознавал, что сам никогда не хочет оказаться на его верстаке, но если смотреть со стороны… Рэтчет выдавливал из мехов виртуозную музыку. «Крик – голос жизни, – говорил он, оперируя кому-нибудь камеру искры наживую. – Крик свидетельствует о твоем желании жить». И просил ужасающе заботливо, склоняясь к измученному пациенту: «Кричи».
Рэтчет слышал многих членов экипажа, кое-кого – и неоднократно. Но его коллекция мелодий существовала лишь в памяти. Он отдавался моменту, сосредотачиваясь на деле – на операции, – которая под такую музыку будто и шла легче. Все-таки его искусство было искусством врачевания, усовершенствования конструкции.
А Сверв превращал в искусство сами вопли и стоны.
Он отстегнул от магнитного крепления на поясе небольшой серебристый бластер и положил его на стол. С ним он никогда не расставался. Изящное оружие обманчиво казалось не таким уж мощным (Брейнсторм слабо усмехнулся бы в ответ на подобное предположение), но, что важнее, скрывало вмонтированное записывающее устройство.
Сверв приложил палец к боковой панели бластера, и из ребристой решетки, которую можно было счесть охладителем, донеслись первые звуки. Мелодия начиналась с шума выходящего воздуха (поверх был наложен какой-то фильтр, прибавлявший помех), затем с ним сплелось постукивание барахлящих вентсистем. Редкие всхлипы становились все громче, и Рэтчет уставился в одну точку, прислушиваясь к ним.
Эту сторону Сверва знали единицы. Кроме Рэтчета – точно еще Бластер, помогавший сводить ужасающие композиции из накопленной звуковой базы. Может быть, Скидс, потому что он везде совал свой нос. Но не простые жертвы – нет; выкладываясь в плену маленького бармена на полную, повизгивая и шипя, они понятия не имели, что он превратит их боль в прочувствованную мелодию.
Стоны, сипы, дребезжащие писки и истошные вопли, крики всех тональностей и частот. Лихорадочный стук, кашель вентсистем, невнятные мольбы… Сверв не любил, когда жертвы пытались побеседовать с ним, попросить о пощаде или предложить что-то взамен на освобождение, вызвать жалость. Он любил, когда кричат. Когда рассудок будто покидает мозговой модуль – под воздействием невыносимо обжигающей топливный бак жидкости или потока галлюцинаций, вызванных принятым синтетическим коктейлем, – в мехе говорит истинная природа. Тогда все – настоящие, искренние, и в каждом есть потенциал.
Сверв жадно наблюдал за реакцией Рэтчета, а тот притушил оптику, расслабляясь. Шорох становился громче, в него прокрадывались первые нотки стонов. Это Санстрикер приходил в себя после того, как накачался в баре Сверва до отключки. Скованный, с забитыми шлюзами, даже резервными, подсоединенный к перегонным аппаратам.
Сверв заливал своих «последних клиентов» отравами всевозможных видов, вызывавших эффекты, от которых легко сойти с ума, а потом забирал у них то, что они рады были отдать – как будто крик позволял прогнать боль. И – когда состояние запытанных посетителей становилось критическим – милостиво вкалывал антидот или начинал промывку. Иногда, чтобы помочь, требовались не менее болезненные методы, а порой глотка химии хватало, чтобы убить токсины.
Сверв собрал богатую коллекцию. В прошлый раз Рэтчет слушал упоительный дуэт – каким-то чудом Сверву удалось заманить к себе одновременно Хромдома и Ревайнда. Он даже изменил привычке вырезать из композиций все членораздельные слова, поскольку утробный, беспорядочный шепот Хромдома, под влиянием галлюциногенов вновь потерявшего контроль и вонзившего иглы в мозг своего маленького приятеля, будоражил лучше многих криков.
Рэтчет не раз чинил Ревайнда после срывов его conjunx endura. Хромдом вливал в архивиста наиболее кошмарные истории, которые вытягивал из чужой памяти за весь свой актив. Сам он прочно сидел на этом – на чужих ужасах, чужой боли, – но память Хромдома не выдерживала такого объема травмирующих записей, и ему необходимо было делиться… чтобы потом пересматривать снова. Ревайнд оказался самым выносливым из его партнеров, головы других уже давно стояли на полке, а этот… ему повезло, что его архивы почти безгранично велики.
На той записи Ревайнд сопротивлялся беззвучно, но недолго, а после – тихонько скулил, создавая идеальный аккомпанемент для безумного шепота. Сверв никогда не перебарщивал – никаких резких вскриков там, где они звучали бы неуместно. Он предпочитал соблюдать чистоту жанра. Мелодию Хромдома и Ревайнда можно было назвать завораживающей, пробуждающей фантазию.
А композиция Санстрикера ощущалась яркой, как оживающая перед оптикой картинка. Рэтчет знал, как действует болезнь, а потому представлял особенно живо. Санстрикер хрипел, рвался, лязгая корпусом, и, конечно, ни о чем не умолял. Рычал, пока мог. Закашлял, когда воздухоотводы начал заволакивать грязный налет, похожий на органическую паутину.
Его кулеры подтормаживали и скрипели – даже этот звук Сверву удалось записать.
Рэтчет заулыбался шире, допивая. На дне стакана остался небольшой осадок.
– Звучит восхитительно, – сказал он, когда последние судороги чужой вентсистемы органично завершили мелодию.
Сверв благодарно кивнул. На слова Рэтчет был скуп, но обладал пугающе живой мимикой. По выражению его фейсплейта читался восторг, который дороже любых эпитетов.
– Добавки? – спросил он, кивая на опустевший стакан. – После того как я вколол Санстрикеру антидот, я еще немного… повзбивал в нем энергон, чтобы вышло насыщеннее. Но кричал он тогда совсем иначе, и… сюда никак не ложилось. Бластер со мной согласился.
Рэтчет молча моргнул оптикой. Его не очень интересовал процесс создания композиций, он с большей готовностью наслаждался результатом. Под некоторые треки Сверва бы хорошо работалось, а некоторые хотелось просто слушать для расслабления, но Рэтчет, будучи честным, никогда тайно не записывал их. Нелицензионное копирование оскорбило бы мастера.
– Просто послушай. Чистая ярость.
Он тронул бластер и отошел к стойке, захватив с собой почти осушенный им бокал.
Необработанная, сырая звуковая дорожка производила иное впечатление. Санстрикер трясся и вопил. Голос прерывался, дрожал, вибрации работающих насосов смешивались с шумами издыхающих кулеров, но звучание было чистым и злым. Обещание добраться до Сверва и отомстить…
Конечно, в итоге Санстрикер едва убрался отсюда, оставив Сверву больше половины своего энергона – измененного синтетиками, горячего, личного, и, кстати, весьма вкусного – для его умопомрачительных коктейлей.
– Ты как-то давал мне послушать Пайпса, – вдруг сказал Рэтчет. – Помнишь?
Сверв вернулся с плотно закупоренным баллоном, который ему приходилось держать обеими руками, и задумчиво кивнул, сцеживая содержимое в опустевший стакан Рэтчета.
Пайпс невероятно возмущался, очутившись в ловушке Сверва. Он остался добровольно, оказавшись одним из тех, кто поверил в слухи о «невероятно вкусных коктейлях». О том, что это «невероятно вкусные коктейли из посетителей бара», а не «для посетителей», он не догадался.
Возможно, над ним подшутил попадавшийся Сверву недоброжелатель, а может, он просто был уверен в своей удаче и ждал только приятного опыта. В любом случае, правду он не знал.
Все жертвы Сверва молчали о позорном пребывании в баре после закрытия. Никто не смел жаловаться – и никто не смел обнажать свою слабость. Сверву нравилось обретать над ними власть – когда они становились частью его сложной перегонной системы, и он выжимал их заживо, – а потом отпускать. Он любил отпускать – чтобы после наблюдать за ними.
За тем, как они все равно приходят в бар – ведь им нравятся эти коктейли. Некоторые из посетителей уже знают, как они приготовлены, и могли бы делать ставки, чей в них энергон. А некоторые – еще не знают, и…
Как прекрасно быть барменом.
Сверв определенно был для этого создан, и даже шанс мести его не слишком пугал. Родимус запретил убийства – и любое потянет за собой расследование, а расследование безжалостно вытащит на поверхность то, как маленький бот, бывший геолог, заставлял вопить могучих автоботских воинов.
…Пайпс выражал свое возмущение так же ярко, как Санстрикер – ярость, ведь это так унизительно – дергаться и выть в плену, попавшись так глупо. Сверву нравилось, когда осознание собственного положения вызывало у ночных гостей столь яркие эмоции.
– Ты прав, – он выглядел сейчас как творец, которого посетило вдохновение. – Стоит попробовать их совместить. И еще… да. Тебе понравится, когда мы с Бластером закончим, – воодушевленно пообещал он.
Рэтчет кивнул, взял в руки стакан, но пить не торопился.
– Спасибо за идею, – продолжил Сверв. – И знаешь, друг мой… ну, нехорошо, если я ничем тебя за нее не отблагодарю.
– Ты нашел бы звучание, – спокойно возразил Рэтчет, – со временем. Не сомневаюсь.
– Нет, нет. Я имею в виду – вообще. Так приятно, что есть слушатель, который… прекрасно разбирается в предмете. Ты ведь не будешь возражать, если я поделюсь с тобой одной уникальной записью?
– Еще бы я возражал, – эмоционально откликнулся Рэтчет.
Сверв включил новый трек.
Далеко не все голоса Рэтчет узнавал в нем. Это был очень тщательно подогнанный микс – тонкий, прерывистый, жалобный вой и почти дроновский крик на одной ноте… они смешивались с шагами, тяжелыми шагами, явно принадлежавшими не Сверву. Рэтчет не знал, расхаживает ли тот вообще перед своими жертвами или сидит, забросив ногу на ногу, напротив них. Он, возможно, даже болтает с ними, а потом Бластер аккуратно удаляет его голос со звуковой дорожки. Но эти шаги – чьи-то другие, они отбивают такт, становятся громче. Дроновский вопль принадлежит, конечно, Сирену. С тех пор как Рэтчет запаял ему вокалайзер, любитель поорать мог выдавать лишь такой звук, только гораздо тише. То, что Сверв ему вколол, сняло ограничитель громкости. Впечатляюще.
Выл, разумеется, Вирл. А звонкое попискивание принадлежало Тейлгейту – ему даже едва ли было плохо, по крайней мере, в те миги, когда он издавал этот звук.
Три голоса затихали, будто шаги распугивали их владельцев, а на заднем плане нарастало гудение генераторов. Сначала Рэтчет услышал тяжелые выдохи вентиляции, а потом музыка взорвалась низким рыком, переходящим в вибрирующий вопль. Ярость Санстрикера и стыд растерявшего свою удачу Пайпса, выраженный в отчаянных визгах, не шли ни в какое сравнение с этим криком. Вопль превратился в хныканье… «Несоразмерное», – подобрал Рэтчет слова, склоняя голову. Урчание чужого вокалайзера – это купированные слова, которые Бластер «зажевал», оставляя только тон, захлебывающийся, жалобный звук. Жалкий. Гневные шаги теперь отдавались редко, а с бормотанием сплетались дорожки Вирла, Сирена и Тейлгейта.
Напряжение было выдержано до конца – мольба, сплетающаяся с ненавистью. В финале хныканье звучало сознательно задавленным, но все равно рвущимся из вокалайзера, как будто пленник знал, что его записывают.
Запись завершилась на высокой, сильной ноте: отчаянном крике, полном неожиданности, словно жертва не верила, что пытка возобновится.
– Кто это? – не выдержал Рэтчет. Сверв таинственно улыбался, крутя в руках свой уникальный бластер. – Я знаю, как звучат все боты на этом корабле. Но… кто это?
– О, это тот, чьих жалобных воплей никто никогда не слышал, – довольный произведенным впечатлением, ответил Сверв. – Но рык ты должен был узнать. Это же его фирменный…
– Нет! Не может быть!
– …способ выражать гнев.
– Как тебе удалось поймать Ультра Магнуса? Как ты жив до сих пор? – Рэтчет почти светился, подавшись вперед. Сверв, впрочем, тоже – ведь достижениями так приятно делиться! Темный корпус почти сливался с креслом, а белые флуоресцентные вставки придавали силуэту совершенно несвойственную ему по конструкции утонченность. Сверв умел создавать иллюзии.
– Он был не в настроении, очень сильно не в настроении. Когда мехи не в настроении, они не следят, откуда я беру стаканы. С полки – или из-под барной стойки. А еще, когда они не в настроении, им хочется поболтать, и они не успевают заметить, как их чип-регулятор топлива выносит наболт. Магс невероятно тяжелый, – добавил Сверв. – Но я заставил его выложить мне искру тогда, так что все усилия того стоили.
Рэтчет восхищенно покачал головой. Поступок Сверва казался неоправданно рискованным – личный палач Тайреста был все-таки старшим помощником на корабле. Но с желанием создать шедевр не поспоришь…
– Впечатляет. Если бы он только слышал…
– О, он слышал, – заверил Сверв. – Я бы не выжил, если бы не дал ему понять, что это нытье станет всеобщим достоянием, если он решит отомстить. Так что…
– А как Бластер к этому отнесся? – поинтересовался Рэтчет.
– Он не узнал Магнуса, – весело сказал Сверв. – Или для своей безопасности сделал вид, что не узнал.
– Это самый драгоценный кристалл в твоей коллекции, – твердо подытожил Рэтчет. – Я хочу послушать еще раз.
Сверв тоже явно наслаждался звучанием. Ему удалось нечто невозможное, и он искренне гордился этой симфонией.
– Когда знаешь, кто это, звучит совсем иначе, правда? – спросил он.
Рэтчет согласился. Шантажировать Ультра Магнуса – предприятие опасное, но у Сверва теперь есть подходящий инструмент. Не может быть, чтобы он не планировал когда-нибудь им воспользоваться. То, что он поделился своей тайной с верным слушателем и поклонником творчества, выглядело знаком особенного доверия.
Он подмазывался перед чем-то, это точно. Рэтчету было интересно, перед чем.
Сверв вытащил новый бокал, затем плеснул в него из контейнера и сделал большой глоток.
– Теперь коллекция почти полная, – сказал он. – Я не гонюсь за количеством, нет, – добавил он тут же. – Но есть голоса, об отсутствии которых я особенно сожалею.
– Не все так наивны, как Пайпс, неосмотрительны, как Санстрикер, и самоуверенны, как Ультра Магнус, – пальцы Рэтчета глухо постучали по стеклу. Он все еще не пил.
Сверв приподнял ладони. Едва ли он смог бы играть на традиционных музыкальных инструментах своими восемью короткими широкими пальцами, но… это не преграда для творца. Считал себя Сверв дирижером или композитором? Сводил записи Бластер, но он все равно оставался простым звуковым механиком. Сверв ценил его помощь, но едва ли согласился бы поделиться славой.
– Рэтчет, надеюсь, ты не подумал, что я имею в виду тебя? Нет, нет, конечно, нет. Но эту тему я не случайно поднял в разговоре с тобой, поскольку… Весь «Лост Лайт» знает, что крики Дрифта – это только твои крики. Но я готов дорого за них заплатить.
Рэтчет некоторое время смотрел в сторону в полном молчании. Потом ответил четко, кратко:
– Нет.
– А что насчет парамарганцевой чумы и энергона Даллкойла? Ты, кажется, их хотел, – Сверв радушно развел руками. – Я поделюсь. Треть моего запаса будет твоей.
– Нет, Сверв, – улыбка стала кривее – и от нее повеяло холодом. – И не вздумай травить Дрифта. Один раз ты уже попробовал, и, несмотря на то, что он залил мне весь медбэй, я тебе ни слова не сказал. Однако… нам не нужно портить отношения, не так ли? Я хотел бы слушать твою музыку дальше, Сверв. И пить твои коктейли.
Сверв поднялся и сделал пару шагов к Рэтчету, обходя стол. Бластер еще был у него в руках, но медик едва ли боялся. Он умел убивать одним ударом, а не только спасать жизни, в этом они были разных весовых категорий.
– Я уверен, он великолепно скрипит дентами, – проронил Сверв, выдерживая взгляд Рэтчета. – Теми, что ты ему поставил. Такие острые. Он до сих пор иногда забывает про длину клыков и царапает мне посуду.
– Великолепно, – согласился Рэтчет ровно. – Но, как ты верно заметил, это мои денты и мой скрип.
– Хорошо. Хорошо, Рэтчет, – Сверв широко улыбнулся, – поверь, я не позволил бы этому обесценить наши музыкальные вечера здесь. Просто… стоило прояснить этот момент, а то я почти приготовил новую смесь для твоего подопытного.
Рэтчет ответил на улыбку, как будто не было никакого напряжения пару секунд назад:
– Уверен, для смеси ты найдешь достойное применение. И рад, что мы все прояснили…
…до того, как у Рэтчета появился реальный повод поставить зарвавшегося бармена на место.
Дрифт, млеющий от операций без анестезии или отключения нейросети, сам охотно подставляющийся под скальпель, полностью зависимый от апгрейдов, которые придумывал и тщательно отлаживал для него Рэтчет, действительно принадлежал ему. Сверв умел мешать коктейли внутри мехов, умел выкачивать эти коктейли из них, но он не был ни врачом, ни хотя бы инженером-конструктором; а Рэтчет не хотел, чтобы его проект был испорчен чьими-то экспериментами.
– Почему ты не пьешь? – спросил Сверв весело, меняя тему. – Тебе разонравился коктейль?
– Нет, – Рэтчет встал. Теперь он был вдвое выше собеседника, но тот даже не насторожился. – У энергона, в котором закрепился вирус парамарганцевой чумы, есть интересный эффект, про который ты, видимо, не в курсе. При взаимодействии с воздушной средой, содержащей больше одного процента кислорода, он сгущается до кашицы. В результате химической реакции связи формируются вновь, даже если раньше ты добавил антидот. К счастью, ты сделал Санстрикеру промывание, а старое топливо закачал в этот вакуумный контейнер. Первые полчаса его совершенно безопасно пить, связи в зарождающихся соединениях слишком слабы, даже фильтры Трейлкаттера справились бы, а контакт со здоровым энергоном и вовсе убивает остатки вируса. Но мутная пенка на донышке, которая сейчас почти растворилась, – Рэтчет покачал стаканом в воздухе, – смертельно опасна.
Лекцию он прочел без усилий, с явным удовольствием. Сверв ответил на нее, не мигнув оптикой:
– Как жаль, что я этого не знал.
– Тебе повезло, что для второй порции ты взял новый бокал. Хотя, разумеется, я бы предупредил тебя, если бы ты этого не сделал, – Рэтчет снова прищурил оптику.
Знак хорошего настроения.
– Повезло, что ты столь… опытный врач, Рэтчет, – Сверв изобразил скорбную мину. – Было бы так жаль, если бы тебе стало плохо из-за моего коктейля! Прости за эту возмутительную случайность.
– Ничего страшного, – покладисто ответил Рэтчет. – Я всегда рад дать совет.
Сверв забрал из его руки все еще полный стакан и направился к стойке.
– В следующий раз послушаем Пайпса, – пообещал он через плечо. – Приходи.
– Обязательно, – откликнулся Рэтчет, следуя к дверям.
Он был, наверное, единственным «последним клиентом» бара, который всегда покидал его беспрепятственно.

@темы: вселенная: IDW, вселенная: Shattered Glass, комикс: MTMTE, R, творчество: фанфик

---

[Diana Vert]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

MTMTE #49-51

[Hot Rad]

Нагоняем пропущенное!

More Than Meets the Eye #49:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

More Than Meets the Eye #50:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

More Than Meets the Eye #51:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

саундтрек пока прикладывать не буду.)
Произошло дофига всего, так что обсуждайте на здоровье! (:

@темы: вселенная: IDW, комикс: MTMTE, скачать

---

[Diana Vert]

Название: Раскаяния достаточно
Автор:  Diana Vert
Бета:  myowlet
Размер: 103 600 слов
Персонажи: SG-Фарма, SG-Тарн, SG-ДЖД, SG-Амбулон, SG-Ферст Эйд
Категория: преимущественно джен, немного слэш
Жанр: драма, ангст, hurt/comfort
Рейтинг: R
Краткое содержание: Оказавшись на исследовательской станции Дельфи, Фарма наконец-то смог освободиться от Рэтчета, но его новая работа не имеет ничего общего со спасением жизней. Он почти смирился с тем, что убийство превратилось в рутину, пока не встретил Тарна и его подразделение. Мир, в котором ценится жизнь, как будто действительно существует. Вот только есть ли в нем место автоботу?
Предупреждения: SG-автоботская медицина крупным планом, неоднозначно отзеркаленное ДЖД, психологические травмы, безысходность, очень неторопливое развитие событий.
Примечание: Непосредственное продолжение «Географии боли». Есть отсылки к «Скажи, что ты настоящий» и «Идеальному оружию».
Подходящий саундтрек:


Иллюстрация к 7 главе, художница – senatorsh0ckwave: картинка

1

«А-а-а!»
Истошный вопль, переходящий в скрежет трансформационных цепей, прозвучал только в воображении Фармы. Толстое стекло, отделявшее объект эксперимента от двух автоботов, не пропускало звуки. Но ужас на фейсплейте, до разрыва металла распахнутый рот и энергон, сочащийся из образовавшихся от давления микротрещин вокруг оптики, производили достаточно сильное впечатление.
Ферст Эйд раздраженно хлопнул планшетом по ладони.
– Анализ? – резко спросил он.
Фарма скользнул взглядом по данным на экране, не обращая внимания на продолжавшего мучительно медленно трансформироваться кона.
– Сканирую, – Фарма щелкнул по клавиатуре. – Его защитные программы подавили вирус.
Часть корпуса объекта уже трансформировалась – ноги разделились на угловатые детали, но процесс шел тяжело, цепи искрили. Он извивался в паутине кабелей, пронзивших штекерами не только его медпанель, но и все статистические инфоразъемы. Перед полноценным переводом на тестирующую аппаратуру обычно отключают нейросеть, но так как данные Ферст Эйду требовались самые точные, Фарма оставил все как есть. Процессор кона разрывали бесцеремонные аналитические скрипты, но если до начала эксперимента оборвать провода не давали блокираторы, то теперь – боль.
– Идет разложение энергона, причем довольно быстро. Кликов через пять он отторгнет твой коктейль, – Фарма взглянул на трехмерную схему, потом на анализ пробы энергона, взятый автоматически прямо из подкамерного шланга два клика назад.
– Шлак, – подвижная маска Ферст Эйда бесшумно перестроилась, выражая раздражение. Тонкие темные пальцы заметались над планшетом: глава Дельфи уже начал размышлять над изменением формулы.
Идеи Ферст Эйда не всегда реализовывались с первого раза, но в скрупулезной доработке и терпении равных ему сложно было представить. Фарма не восхищался – скорее констатировал факт. Его шеф, пожалуй, хотел бы создавать совершенные ужасающие вирусы с первого раза, по велению искры, по вдохновению, но за каждым разработанным в Дельфи кибербиологическим оружием стояли месяцы работы и десятки неудачных экспериментов.
Зато Ферст Эйд никогда не останавливался. Ему было чем гордиться: рано или поздно, в том или ином виде, все его разработки пополняли арсенал автоботов.
Очередной проект подразумевал создание вещества, которое превратит трансформацию в болезненный саморазрушительный процесс, заканчивающийся деформацией ти-кога. Пока что объекты получали его через загуститель топлива, но в перспективе, знал Фарма, вещество должно стать практически неотличимым по составу от стандартного энергона.
В отличие от электронных вирусов, почти всегда требовавших более-менее точечного воздействия, подобный яд мог бы получить широкое применение при подготовках к массовым зачисткам. Расширить возможности для диверсии. Ферст Эйд синтезировал несколько формул, и пока ни одна не дала предполагаемый эффект. Он хотел добиться разрушения ти-кога без возможности восстановления, полной деформации цепей, но какие бы реакции ни вызывала изобретенная им формула, шестерня трансформации оставалась целой. Ну, или, по крайней мере, легко восстановимой. Это Ферст Эйда не устраивало.
При других обстоятельствах можно было бы сказать, что кону повезло. В его ложементе ничего не взорвалось, и даже способность трансформироваться осталась. Но Фарма точно знал: на самом деле это не везение. Испытание завершилось неудачей, зараженный корпус никому здесь не нужен, и кона ждет неминуемый дезактив.
Боль, которую он сейчас испытывает, ничего не стоит. Разве только означает, что еще через пару-тройку недель за стеклом будет корчиться кто-нибудь из его товарищей, по топливопроводам которого будет течь новый яд.
– Остановить процесс? – Фарма медленно положил пальцы на рубильник.
Он как будто все еще слышал крик. Тот становился сиплым, дрожащим, резал по аудиодатчикам.
Ферст Эйд качнул головой:
– Нет. Доведем до конца, – он искоса взглянул на объект.
Едва ли он надеялся, что прототип вируса все-таки уничтожит ти-ког. Он всего лишь хотел получить максимум сведений. Для него это были не чьи-то страдания – лишь логи ошибок и скачки в энергосети, которые можно изучить.
Десептикон уже почти завершил трансформацию. Кабели, попавшие между перестроившимися деталями, заскрипели. Фарма смотрел на то, как они натягиваются, и слышал этот скрип, как будто был внутри карантинного отсека.
Шлем уже разделился надвое, а фейсплейт почти скрылся под пластинами, когда сработал сброс отравленного топлива. Из распахнутого рта выплеснулась розовая жидкость, забрызгав и броню, и саму платформу. Фарма отметил неестественную консистенцию отравленного энергона, прежде чем активировать слив.
По ту сторону стекла всю жидкость вобрала в себя вакуумная установка, обдав кона сильным потоком воздуха. Следующий этап – дезинфекция. Когда клубы пара заполнили отсек, скрыв тщетно пытавшегося завести двигатель пленника, Фарма повернулся к Ферст Эйду.
– Ты не хочешь попробовать снова ослаблять их иммунитет?
– Мне нужен вирус, который будет работать на стойких и выносливых солдатах, а не на немощных инвалидах, – скривился под маской Ферст Эйд. Фарма точно не знал, есть ли у него под маской лицо, однако хорошо слышал эмоции, да и сузившийся визор начальника выражал его отношение к происходящему достаточно ярко. – Составь мне полный отчет, «заморозь» ти-ког… и пусть Амбулон утилизирует это.
– Вирус слишком быстро действует. Нужно увеличить инкубационный период, – Фарма задумчиво покосился на постепенно рассеивающийся пар. Он с удаленной консоли заблокировал для жертвы возможность завестись и совершить какое-нибудь безумие, например, попытку протаранить бронированное стекло. – Возможно, триггер-трансформация была плохой идеей. Если первая смена формы происходит сразу после получения вируса, тот не успевает адаптироваться к индивидуальным условиям и прижиться в системе и…
– Нет. Это была хорошая идея, Фарма, – возразил Ферст Эйд. – Вирус, дремлющий до активации трансформации, легко и надежно можно доставить по назначению. Вот после трансформации развитие должно проходить медленнее. Чем дольше инкубационный период, тем позже вирус обнаружат. С твоей стороны все в порядке, – повторил он. – Я доработаю формулу, и попробуем еще раз.
Раздражение, которое звучало в его голосе, не было направлено в адрес хирурга Дельфи. Ферст Эйд трезво оценивал идеи, кто бы их ни предлагал, и никогда не претендовал на их присвоение. Умение адекватно реагировать на ошибки и работать над их исправлением, в целом, импонировало Фарме.
А к отсутствию сострадания он привык – за миллионы-то лет в рядах автоботов.
Когда Ферст Эйд ушел, Фарма проверил безопасность отсека и, убедившись, что системы не фиксируют утечек, разблокировал дверь. Та отъехала в сторону, из помещения вырвался горячий воздух, а вместе с ним Фарма услышал надсадный шум кулеров.
«Объект 691» – так значился пленник в документах Дельфи. Шестьсот девяносто первый трансформер, попавший не в медбэй, располагавшийся в надземной части станции, а в тюрьму глубоко под ней, – и пятьсот тринадцатый, кого Фарма убьет.
Цифры – очень простая материя для анализа. Природа жизни куда сложнее.
– Подонок, – донеслось приглушенно. – Ну, как, я испортил вам статистику?.. Шлакорезы…
Вероятно, он успел заметить за стеклом разочарование главного исследователя Дельфи, прежде чем его ошпарило и ослепило.
– Нет, не испортил, – Фарма отключил большую часть соединений, оставив лишь те, что блокировали движения. Статистика и вправду сохранилась, она изначально была не в пользу разработчиков. – Жаль, но тебе придется трансформироваться снова.
Операции по удалению ти-кога протекают легче и быстрее, когда пациент в робомоде.
– Не…
Прежде чем Фарма услышал протестующий всхрип, он передал удаленную команду на трансформацию через медицинские подключения. Он ожидал, что во второй раз процесс пройдет легче, но скрежет и медленное движение деталей свидетельствовали, что вирус успел навредить механизмам. На обнажившихся цепях он заметил тонкую пленку, будто мешавшую трансформации.
Мгновение спустя объект 691 заорал, не в силах вытерпеть боль молча. Он, наверное, был бы рад не приносить мучителям удовольствия слышать его крики, но и терпеть не мог. Голос объекта на высоких частотах оказался еще звонче, чем Фарма представлял, стоя по другую сторону стекла.
Осторожно наклонившийся было к десептикону, чтобы рассмотреть свежий налет, который наверняка будет интересно изучить Ферст Эйду, Фарма отпрянул и нервно отключил запущенный протокол. Детали не вернулись в прежнее состояние, объект, ощерившись отошедшими пластинами, затрясся.
– Как ты… – вокалайзер выдавал помехи, похожие на всхлипы, – вообще носишь… этот знак?!
Фарма невольно коснулся пальцами бронированной темно-лиловой пластины на груди.
– Ты не медик, ты палач! – выкрикнул объект. Из недр кара голос звучал придушенно, глухо. – Фрагов палач!
Он говорил про символ медицинской службы. Конечно. Фарма резко отнял руку от автоботской инсигнии и взглянул на свои ладони. Они вдруг показались ему темно-красными – руками, прочно ассоциирующимися у Фармы с насилием ради насилия. С экспериментами ради эксперимента.
Когда-то Рэтчет пообещал Фарме, что тот не станет палачом. Что он будет продолжать спасать жизни – делать то, что считает своим призванием. Но быть автоботским хирургом в действующей Медицинской Службе означало быть рабом изощренных причуд ее начальника.
У Фармы свело топливные шланги, и он почувствовал, как под воздействием старых воспоминаний энергон подступает верхнему шлюзу.
Освободившись от Рэтчета, Фарма попал под начало к автоботу, не выказывающему и малейшего признака психопатии, но о спасении жизней речь больше не шла. Только об убийствах.
Объект продолжал поливать его оскорблениями, заглушая собственную боль попыткой быть храбрым. Многие так делали. Кто-то, конечно, хныкал и умолял прекратить, но и бессильная агрессия – обычное явление. В определении реакций на боль Фарма уже стал асом.
– Что? Почему ты прекратил? – ожидание боли бывает страшнее, чем само насилие. Десептикон не обрадовался передышке, напротив, заволновался, потому что не понимал, когда пытка начнется снова. – Давай, продолжай, ублюдок! Ну?! Я же тебе нужен распластанным по платформе?..
Фарма отступил на шаг, прежде чем подать разряд по подключенным кабелям, достаточный, чтобы вырубить процессор. Нервный, дрожащий вызов оборвался на полуслове.
Затем он дернул рукой, вызывая проекцию пациента в его промежуточной форме, и бросил быстрый взгляд на примерную схему расположения комплектующих. Добраться до шестерни трансформации будет нелегко.
Раздвинув детали – они поддались тяжело, со скрежетом, – Фарма увидел закрытую камеру искры. Плотно сомкнутые лепестки почти не пропускали свет. Тремя точными ударами скальпеля Фарма лишил искру питания. Энергон замерцал, покидая околоискровое пространство, просачиваясь через образовавшиеся тонкие проломы. Объект 691 из оффлайна уже не выйдет.
Клацнули детали, пытаясь принять предпочтительную форму, но поврежденные цепи буксовали. В любом случае, для объекта это был альтмод. Даже после смерти десептикон не торопился облегчать своему мучителю работу.
Фарма, шумно выдохнув горячий воздух, курсировавший по системам последние несколько нанокликов и уже начавший обжигать изнутри, опустил руки.
Предстояло еще извлечь шестерню трансформации и участок поврежденной цепи для Ферст Эйда.

– Фарма? – окликнул его негромко Амбулон. – Ого, ты до сих пор тут торчишь?
Фарма даже не обернулся. Амбулон – экс-кон, официально медбрат Дельфи и неофициально менеджер исследовательской базы – редко совался под руку просто так, но сейчас у Фармы не было настроения болтать с ним. Он по локоть был погружен во внутренности объекта 691, а в голове бродили не самые приятные мысли.
Обычно он старался не рефлексировать о своей работе. Она дала ему шанс на относительную свободу – и точка. Это не делает ему чести, но это такая же работа, как и любая другая в автоботской армии. Они все действуют ради разрушения, в той или иной форме.
Но шлаков кон напомнил ему о разговоре, который произошел миллионы лет назад. Об обещании, оказавшемся ложью, о шансе, которым Фарма не воспользовался тогда – а теперь было поздно; и не только из-за карательного отряда, который непременно возьмет его след, куда бы беглый автобот ни направился. Дезактивированными корпусами даже десятой части мехов, умерших за время работы Фармы здесь, можно было бы раздавить его насмерть. И он убивает даже не ради того, чтобы кого-то спасти. Убивает ради того, чтобы можно было убить еще больше.
Кон был прав. Он не может называться врачом.
– Что это он в альтмоде? – проворчал Амбулон, проходя в карантинный отсек. – Как мы его утилизируем в таком виде? Тяжело было заставить его трансформироваться, что ли? Мне же…
– Невозможно, – перебил его Фарма. Ти-ког лег в ладонь, и он вытащил руку из посеревшего корпуса. – Не бери в голову. Я разберусь.
– Да ладно. Это же не твоя работа, – Амбулон оперся обеими руками на столик с инструментами и с интересом оглядел развороченные детали. Кажется, тоже обратил внимание на поврежденные цепи. – Кое-какой прогресс, а?
– Незначительный, – Фарма в упор уставился на него. – Зачем ты пришел?
– Забрать объект и… ты не хочешь проветриться, м? – светло-рыжая, немного блеклая оптика Амбулона сверкнула. – С нами связались из шахты Т-189. У них снова был выброс, есть раненые. Просили прислать медицинскую поддержку, ну, и… ты вроде как не против обычно слетать поработать, – он пожал плечами и добавил: – с нормальными пациентами.
С пациентами, которым нужна помощь врача. Которых нужно спасти, а не умертвить. Фарма несколько нанокликов выдерживал прямой взгляд Амбулона. Тот был прав: обычно он и правда с радостью вырывался из Дельфи, чтобы ненадолго почувствовать себя тем, кем он был раньше. Хирургом, о котором говорили, что он может спасти кого угодно. После операции, которую он провел над Миражом, он ненадолго стал легендой. Никто не вспоминал, что болты Праула бросили его в бункере, который сами же собирались подорвать, никто не знал, чего стоила Фарме новая топливная система. Все только повторяли: он оперирует даже тех, кого не видит.
Интенсивность кулеров снова скакнула, когда он вспомнил о Дельтаране. Фарма опустил взгляд на залитую энергоном руку, в которой сжимал ти-ког. После каждого раза приходилось тщательно проверять собственное состояние, чтобы вовремя прибегнуть к антидоту, если датчики безопасности солгут и вирус не умрет на самом деле.
Но лететь он не хотел по другой причине.
– Нет, – отрезал он, – давай как-нибудь сам.
Амбулон растерялся. Он явно не ожидал такого ответа.
– Но я думал…
– Я не в настроении, – огрызнулся Фарма. – Отправляйся туда и разберись с парочкой ушибившихся шахтеров, это что, так сложно?!
Раздражение клокотало где-то у верхнего шлюза. Фарма хотел, чтобы Амбулон просто убрался и оставил его одного.
– А, – тот приподнял руки, – как скажешь. Я все понял, я только думал, что ты… Слушай, – он невесело улыбнулся, – мне просто надо надвое разорваться. Одна из антенн отключилась, Ферст Эйд терпеть не может, когда мы слепнем на одну оптику… а тут авария. Если бы ты согласился слетать в шахты, я бы наладил антенну. Дезактив можешь мне оставить, я все приберу, – примиряющее закончил Амбулон.
«Коновские интонации» – так Ферст Эйд обычно говорил о манере менеджера Дельфи изъясняться. Его просьбы всегда были похожи на просьбы, сочувствие – на сочувствие, а попытки показаться дружелюбным забавно смешивались с угрюмым в целом характером.
Амбулон работал здесь с Фармой почти половину того срока, который вообще существовала Дельфи. И он действительно мог заметить, что когда станция притворяется настоящим медбэем и принимает пациентов из ядерных шахт, Фарма чувствует себя свободнее и комфортнее, чем когда под толщей льда они с Ферст Эйдом уродуют корпуса военнопленных. Ферст Эйд, должно быть, тоже замечал это, но хотя бы не пытался обсуждать. Может быть, считал это маленькой слабостью, на которую можно закрыть глаза, – у него самого полно было таких слабостей. Может, просто не обращал внимания, как на нечто незначительное. А вот Амбулон не скрывал, что хочет «как лучше».
Иногда это выводило Фарму из себя.
– Я посмотрю антенну, – отрезал он. – Какие координаты?
Амбулон протянул ему датапад. Фарма не мог понять, насколько ему хочется или не хочется лететь в шахты. Несколько лет среди автоботов научили Амбулона хорошо прятать собственные эмоции. Может, он и не против отвлечься от бюрократической текучки Дельфи и помочь кому-нибудь, ведь это было в его прошивке, как и в прошивке Фармы. В рядах десептиконов его рутиной явно не было прибирать дезактивы.
Но даже если нет, он определенно не собирался мешать Фарме побыть наедине с собой, раз тому это нужно.
– Спасибо, – сказал Амбулон, прежде чем уйти.
В конце концов Фарма мог бы воспользоваться своим положением и оставить проблемы и с антенной, и с поддержанием маскировки Дельфи на плечах Амбулона, но не стал. Почему бы не испытать благодарность. Ведь Ферст Эйд шпынял подчиненного экс-десептикона, как будто тот был дроном, а не трансформером.

2

Холод пробирался под броню. Казалось, сервоприводы вот-вот заледенеют, и Фарма даже трансформироваться не сможет, чтобы приземлиться в точке назначения. Раскрутив обогрев на полную, он, тем не менее, не торопился.
Ему хотелось пробыть здесь – вне стен, где даже одиночество не помогает отвлечься, – как можно дольше, несмотря на неуютную атмосферу. Мелкие ледяные кристаллы били по лобовому стеклу, таяли у турбин. Органические планеты жестоки к кибертронцам: окиси, содержащиеся в атмосфере, уродуют обшивку; вентиляцию вечно забивает какой-то шлак…
Амбулон, немало времени проводивший снаружи, жаловался, что из-за воздуха Дельфи его краска облезает чуть ли не каждую неделю. Впрочем, Ферст Эйд просто смеялся над попыткой старшего менеджера спрятать десептиконские цвета. Клеймо с перечеркнутым знаком на фейсплейте достаточно ясно говорило о том, к какой фракции Амбулон когда-то принадлежал, и никто не собирался позволять ему удалить эту позорную метку.
Ему еще повезло. Обычно пленники-коны, сдались ли они или были взяты силой, попадали на рудники или в места вроде Дельфи. Только не в качестве работников, а как расходный материал.
Фарма не замечал, хотя и не присматривался обычно, чтобы Амбулон выказывал особенное сочувствие бывшим собратьям по знаку. Что, в общем-то, не удивительно: для него выражение таких эмоций стало бы особенно опасным. Тем не менее, то, как Ферст Эйд спокойно подпускал экс-кона к камерам пленников и доверял ему внушительный кусок бюрократии, говорило Фарме, что причин сомневаться в верности Амбулона у него не было.
Что ж, он хорошо представлял, что значит – уцепиться за единственный шанс. Хотел Фарма это признать или нет, у него с Амбулоном было кое-что общее. Дельфи стала их спасением.
Кроме пленников, которых на Мессатин поставляли военные, жертвами экспериментов становились все несанкционированные гости планеты. Ферст Эйд не желал допустить даже шанса, что кто-то узнает о маленькой медицинской станции рядом с шахтами слишком много, и потому расставил широко по всей округе антенны, фиксирующие любые механизмы, живые и автоматические, преодолевающие атмосферу Мессатина. Дальше дело переходило в руки военного отряда Дельфи. Корабли перевозились, экспроприировались или уничтожались, а мехи получали статус экспериментальных объектов и порядковые номера.
Судя по рапорту Амбулона, антенна пострадала во время очередной снежной бури. Такое происходило достаточно часто – мощный ветер и низкие температуры играючи выводили из строя технику. И хотя обычно именно Амбулон возился с аппаратурой, Фарма был уверен, что особенных сложностей не встретит.
Когда он трансформировался на плато и с помощью сканеров отыскал занесенную снегом антенну, он понял, что работа затянется. Тарелку почти выворотило сильным порывом ветра, электронику придется настраивать, синхронизировать с другими антеннами… Отправив в Дельфи сообщение, что он вернется нескоро, Фарма передернул плечами – в воздухозаборники проникал неприятный холод – и смахнул снег со щитка панели управления. Тот скрипнул под пальцами.
Громко скрипнул.
Чья-то светлая и длинная раздвоенная тень слилась с тенью Фармы. Тот потянулся к оружию, зная, что, скорее всего, не успеет его выхватить, и одновременно приготовился трансформироваться, но всплеск электричества перегрузил его системы и выбросил в оффлайн.

– Боюсь, ты перестарался, Каон, – услышал он приятный, немного встревоженный баритон, гулко отдающийся слабым эхом в помещении, чем бы оно ни было.
– Ничего подобного, – короткий смешок в ответ, – когда речь идет об автоботах, не помешает немного перестараться.
– Мы же не берем его в плен, – возразил первый голос. – Мы собираемся…
– И поэтому ты его приковал, Тарн? – спросил третий, низкий голос. – Приковал и…
Соотнеся наконец прозвучавшие имена с данными блоков памяти, Фарма мгновенно активировал оптику. Там, где он оказался, ветер не продувал насквозь, а холод не так щипал гнезда на внутренних платах, но кусок серого мессатинского неба был ему виден…
…с того места, к которому он был прикован.
Фарма резко подался вперед, но руки и ноги не смогли преодолеть воздействие магнитных зажимов.
Пять трансформеров одновременно обернулись к нему, услышав лязг и яростное шипение. Два массивных силуэта, втрое больше Фармы, два узкоплечих меха, насторожившихся, едва он пошевелился, и… их лидер. Лидер ДЖД – Тарн – по слухам, заменивший фейсплейт ярко-красной маской, повторяющей формой десептиконскую инсигнию.
Ну, слухи не врали.
Шлак, если мегатронов отряд спасения добрался до Мессатина, значит, кто-то все-таки слил информацию о Дельфи! Фарма попытался активировать встроенный коммлинк, но услышал лишь помехи.
– Пожалуйста, не беспокойся… – начал Тарн, приподнимая руку жестом, который должен был обозначать примирение. Когда он шагнул ближе, Фарма отчетливо оценил мощь и вес десептикона, известного своим неизмеримым чувством справедливости. Пожалуй, если бы он захотел смять Фарме честплейт, хватило бы одной гусеницы. – Прости, что пришлось тебя обездвижить. Мы надеялись, что придет Амбулон, и не ждали…
– Руки! – рявкнул Фарма.
Тарн замер.
– Мои. Руки, – повторил Фарма сквозь денты. – Снимите зажимы. Немедленно! Вы с ума сошли? Магнитное поле может ухудшить отзывчивость. Я хирург, а вы мне пальцы выкручиваете!
«Я хирург», – невесело повторил он про себя.
Кажется, его отчаянный прием неожиданно оказался успешным. Растерянные десептиконы переглянулись, а спустя клик после кивка Тарна Каон – мех с зелено-желтой обшивкой и ожоговыми шрамами на месте оптосенсоров – уже нехотя отключал блокираторы.
Пока Фарма нервно шевелил пальцами, делая вид, что проверяет чувствительность, он судорожно размышлял о том, что означает прибытие ДЖД на Мессатин.
О подвигах спасательного отряда десептиконов болтали многие. Можно сказать, что эта пятерка буквально специализируется на объектах, подобных Дельфи. Спасение военнопленных, вторжение в автоботские тюремные лагеря и на другие режимные объекты…
Но, кажется, они не ожидали, что схваченный ими автобот так быстро перехватит контроль над ситуацией. Контроль? Фарма внутренне сжался. Его схватили у деактивированной антенны сразу после того, как он предупредил Дельфи, что задержится. Но хорошо, если он сможет сбежать сейчас, прежде чем его разговор с ДЖД окажется слишком долгим, чтобы его в чем-то заподозрили.
– Зря вы сюда прилетели, – он сделал несколько шагов, и коны сдвинулись, замыкая вокруг него круг. Не хотят, чтобы он сбежал? Ха… – Это территория автоботов.
– Здесь располагается неофициальный лагерь для военнопленных, – Тарн определенно говорил за всех в этой пятерке. – В котором… нарушаются все конвенции. Мы не можем оставить это без внимания. Мы пришли бы рано или поздно…
– Конвенции? – скривился Фарма. – Я забыл, что даже Мегатрон считает вас немножко придурками.
– Соглашение Шоквейва-Тайреста о содержании военнопленных никто не отменял, – судя по голосу, Тарн отреагировал на шпильку так, как Фарма и думал. Оскорбился, но постарался не подать виду, что укол оказался болезненным.
Невысокий мех с гладким фейсплейтом так заворчал движком, будто был не против врезать автоботу за такие слова. Вот только руки с тонкими кистями лишь впустую сжались в кулаки.
О членах ДЖД говорили, как о фанатиках. Трансформеры из освобожденных Мегатроном городов, долгое время отстаивавших свою независимость от власти Оптимуса Прайма, после почти полного поражения десептиконов на Кибертроне исследовали галактику с единственной целью: поддерживать идеи свободы и равенства и бороться с автоботским угнетением. Словом, распространяли смуту и мешали установлению жесткого порядка, заключавшегося в абсолютном подчинении Прайму.
Наверное, не стоило поддевать тех, кто считал панацеей для галактики сеяние в бунтарских душах обреченной на провал – даже вредоносной – идеи Мегатрона, только делавшей войну бесконечной, но Фарма просто не удержался.
– …это значит, что в соответствии с формами 5.1 и 13.1 вы не имеете права ставить любые эксперименты над пленниками.
Фарма с интересом взглянул на неподвижную маску, сквозь линзы которой виднелся яркий свет голубой оптики. Наверняка и оттенок подогнан, чтобы был – как у Мегатрона. И эта светлая голубая пушка – апгрейд, выглядящий столь чужеродно – тоже дань облику вождя.
«По образу и подобию идеала», – с легким презрением подумал Фарма.
Оптимус Прайм отработку лил на «соглашение» сенатора-десептикона и автобота, который в конце концов предал фракцию и исчез, только его и видели. Фиолетовознаковые не тратили сил на такие глупости, как гуманное отношение к пленникам.
– А, ну так подайте заявку Ферст Эйду. Я уверен, он рассмотрит ее сразу после того, как рассмотрит вас… постой. Ты, – Фарма ткнул пальцем в здоровяка с перечеркнутым синими пластинами фейсплейтом. – Ты трансформируешься в регенерационную камеру?
Тот отозвался, низко наклонив голову:
– Я могу восстанавливать только небольшие внешние части корпуса. Для глубинных изменений настройки недостаточно тонкие.
– Никогда такого не видел! – Фарма не сдерживал восхищения; и оно было вполне искренним. Его тем более удивило, что когда он шагнул к трансформеру, который мог бы одним движением ладони превратить его в железный блин, тот нервно подался назад. Испугался маленького джета – или вспышки любопытства в красной оптике? Фарма не удержался и продолжил, собираясь проверить, насколько его подозрения правдивы: – Я бы изучил тебя…
– Послушай, Фарма, мы здесь не…
– Точно. Вы здесь, чтобы самоубиться о стены Дельфи? – Фарма прищурился. – Если хотите что-то знать о нашей обороне, я с охотой расскажу то, что знаю. Может быть, это заставит вас передумать и унести ноги.
Меньше всего ему хотелось оказаться посреди столкновения военного отряда Дельфи, тех еще головорезов, и ДЖД. Чем меньше внимания привлекала Дельфи, тем больше это устраивало Фарму. Мессатин по сути был на периферии, на задворках войны, и это делало место идеальным, чтобы спокойно жить здесь.
Спокойно. Убивать.
– Мы хотим забрать тех десептиконов, которых вы пытаете… всех, кого вы пытаете, – поправился Тарн. – Мы должны это сделать, и мы не остановимся.
– С чего вы взяли, что мы кого-то пытаем? Или в ваших принципах сначала атаковать медицинские станции, а потом разбираться? – усмехнулся Фарма криво.
Единственным выходом из ледяного мешка для него оставалось взмыть вверх. Проход внизу, который он видел, перегораживали Хелекс и Тесарус – Фарма припомнил их имена. Он слышал о ДЖД даже больше, чем многие автоботы. Иногда объекты бросались обещаниями, что ДЖД придет за палачами и – хотя бы – отомстит за их боль и смерть. Вот они пришли, и Фарма, косясь на четыре руки Хелекса и генераторы стазис-поля в его честплейте, думал о том, что бежать нужно сейчас.
– Это не твое дело, автобот! – возмутился Каон, и генератор электричества в центре его честплейта начал с угрожающим гудением раскручиваться. Фарма мгновенно предположил, что эмоциональные контуры десептикона напрямую связаны с выдаваемым зарядом. Когда он волнуется, напряжение в корпусе автоматически нарастает.
Не так ли он выжег себе оптику?.. Фарма не мог поставить точный диагноз, хотя дефект казался ему интересным.
В любом случае, Ферст Эйд, развивший в себе схожие способности, справлялся с контролем гораздо лучше.
– У нас есть осведомитель, – спокойно ответил Тарн, вскользь касаясь его плеча кончиками пальцев. Рука его была широкой и, безусловно, сильной, но движение – ласковым, мягким. Успокаивающим.
– Амбулон? – скривился Фарма, продолжая разглядывать регенерационную камеру Тесаруса. Но стоило ему потянуться к стеклу, тот перехватил его кисть. Не сильно, но все же сжал.
– Эй, руки не распускай.
– Амбулон здесь ни при чем, – Тарн негромко провентилировал. – Если бы у нас был свой мех в Дельфи, нам не было бы нужды сейчас разговаривать, верно? Он бы просто открыл нам ворота.
Его голос звучал миролюбиво, обволакивающе, но паника, остро коловшая сейчас эмоциональный контур Фармы, не позволяла расслабиться.
– Нам не о чем разговаривать, Тарн.
– Мы знаем, что Ферст Эйд командует здесь разработками кибербиологического оружия, которое вы тестируете на военнопленных. И мы освободим наших солдат из рук этого маньяка…
– Это Ферст Эйд – маньяк? – рассмеялся Фарма вымученно.
Патетика, прозвучавшая в речи Тарна, резала слух. Она была удивительно созвучна мыслям Фармы, но, облеченные в слова, эти мысли действительно стали смешны. Они – автоботы, а не маньяки. Это немного иное, пусть и очень близкое понятие.
Он немного прошелся перед ними, подмечая нерешительность мехов, взявших его в плен. Ни один автобот – да даже он сам! – не позволил бы противнику вот так прогуливаться без блокираторов.
– Вы просто не знакомы с маньяками. По сравнению со многими из нас Ферст Эйд просто душка. Но… он все равно терпеть не может, когда кто-то приходит не вовремя. Поэтому я возвращаюсь. И вам тоже лучше убраться, пока наши военные станции не начали на вас охоту.
Как бы им ни удалось незаметно проникнуть на поверхность планеты, едва ли они протащили с собой целый полк.
Ответ был четким, кратким и грустным:
– Нет.
– И как вы меня остановите? – Фарма развел руками. – Я просто…
«…улечу» хотел сказать он, но…
– Просканируй себя, красавчик, – проскрипел Каон довольно.
Фарма замер, поняв, что команды на трансформацию просто не принимаются. Возмущение и страх вспыхнули одновременно, едва не вызвав сбои в запущенном только что общем тестировании.
– Прости, Фарма, – голос стал мягче снега и зашуршал точно так же: – Мы…
– Вы вырезали… вы… ковырялись во мне?! – взвился тот, сорвавшись на крик. – Как вы посмели?!
Тарн подался назад, его вентиляция сбилась, и он, кажется, действительно растерялся, когда фейсплейт пойманного и окруженного автобота исказила ярость.
– Я… действовал аккуратно. У меня есть опыт…
Опыт? Да, он был, безусловно. Фарма прижал руку к пластине на боку и нашарил тонкий шрам сварки. Анестезия была идеальной, он даже не почувствовал, что что-то изменилось, пока не запустил сканирование. Конечно, он заметил бы, что не все системы работают, раньше, если бы не был окружен пятью десептиконами с поехавшей программой, которые как-то пробрались на Мессатин; если бы не руки, которые они ему выкрутили, если бы не…
И все равно – он не заметил. Пожалуй, позорно для опытного хирурга, но предаваться сожалению было не с руки…
Он зло зарычал:
– Я убью тебя!
Тарн не успел увернуться от выщелкнувшегося из пальца Фармы лезвия, и то рассекло его кисть. Брызги энергона полетели в разные стороны. Кажется, Тарн не ожидал, что автобот сможет изменить хоть какую-то часть своего корпуса. Однако работая с вирусами, нарушающими работу трансформационных цепей, тот предусмотрительно перевел активацию встроенных инструментов и вооружения в режим запуска по обычной команде. Это удлиняло время обработки запросов, и при такой работе системы потребляли больше энергии, но зато Фарму нельзя было разоружить, просто отобрав пушку и удалив ти-ког.
Загудел сильнее генератор Каона. Хелекс потянулся к турбинам Фармы – и он легко сгреб бы его, без особых проблем оторвав от прочного наста под ногами, если бы Тарн не скомандовал громко:
– Не вмешивайтесь!
Миллионы лет, прожитых в одной бесконечной попытке сопротивления, научили Фарму не терять преимущество, если даже оно очень маленькое. Он попытался атаковать Тарна еще раз, но на этот раз не дотянулся до слабого места – щели под маской, – а впустую скользнул лезвием по броне.
– Фарма, постой! Клянусь, я верну тебе ти-ког после того, как мы договоримся.
Тот не собирался останавливаться. Он уже бывал загнанным в ловушку, и не раз, и если бы эти пятеро хоть на мгновение представили, какие это были ловушки, у них закоротило бы их благородные десептиконские цепи. Фарма, может быть, и ненавидел сражения, но свою жизнь, свободу и целостность он собирался отстаивать до последнего.
– Я вырву твой и впаяю в…
– Фарма! – воскликнул Тарн оглушительно, имя раскатисто прокатилось по пещере, удивительным образом заставив искру в камере отозваться на него. – Да очнись же! Ты один, а нас пятеро!
– И Вос тебе фейсплейт-то поправит, не сомневайся, – встрял Каон. Укоризненный взгляд десептиконской маски не вызвал у него так уж много раскаяния.
Тарн подставил ладонь под лезвие и позволил Фарме ранить себя снова. Острие вошло в металл легко и наверняка вспороло несколько кабелей, но лидер ДЖД не шелохнулся. Фарма понял, что вентиляция разогналась до перегрузки, и он почти задыхается без притока свежего воздуха к разогревшимся системам.
Ярость не утихла, но сам он немного успокоился.
– Никто из нас не хочет тебе вреда! – вытекающий энергон Тарна, казалось, не беспокоил. – Неужели ты не понимаешь, насколько аморальны и опасны исследования Ферст Эйда? Пленники у вас в подвалах – они этого не заслуживают…
– Почему меня должно это волновать? – спросил Фарма резко. – Может, мне нравится то, чем я занимаюсь? Чем мы занимаемся?
Он потянул палец вниз, вспарывая ладонь Тарна и неотрывно глядя в неподвижные горящие голубые линзы. Настоящей оптики десептикона он не видел, а выражение маски не позволяло предположить, как он реагирует на боль. Голос же звучал спокойно, ровно:
– Послушай. Мы навели справки, прежде чем прибыть сюда. Мы знаем об Амбулоне – и знаем о тебе, – Фарма вдруг ощутил что-то вроде утомления. Усталости. Рука с лезвием дрогнула. – Ты хирург. Ты спасаешь жизни… да ты гениальный спаситель жизней. Даже десептиконы про тебя рассказывают, – еще бы; после Дельтарана это было не удивительно. – Ты… не такой, как Ферст Эйд.
«Не такой, как Рэтчет», – подумал Фарма и отдернул руку, убирая лезвие. У него не было шансов раскромсать им Тарна, даже если бы очень хотелось. А причини он серьезное увечье лидеру ДЖД, остальные наверняка без труда скрутили бы его.
Или разорвали. Каон или Хелекс не выглядели безобидными мехами, которые дадут спуск зарвавшемуся автоботу. Более того, Фарма знал, что после атаки дивизии Тарна на военные объекты выживших не находили. Почти… почти никого не находили. ДЖД забирали всех, и своих, и чужих, и что происходило дальше, никто уже точно не знал.
Правда, говорили – шепотом, в качестве пустых баек, ни в коем случае не всерьез, – что автоботы меняли сторону, пообщавшись с Тарном и его отрядом. Меняли знак.
Но Фарма легко мог представить каждого из ДЖД убийцей, просто потому, что любой и правда может им быть. Убивать очень легко.
– Дельфи невероятно надежно охраняется, – Фарма опустил руку. – Никому, кроме Ферст Эйда, не известны коды. Военные базы у Мессатина обеспечивают поддержку из космоса. Нападете – и погибнете.
– Ты можешь…
– Я не могу, – отрезал Фарма. – Хочешь – вырежи мой мозговой модуль тоже и проверь.
– Нет нужды. Вос и так легко влезет тебе в башку, – зазвенел голос Каона. А вот этому кону не терпелось приложить Фарму снова. – У него огромный опыт – благодаря вашим мнемохирургам!
Тарн передернул траками на плечах:
– Каон, прекрати. Фарма, я не…
– Вы никому здесь ничем не поможете. Улетайте, – повторил Фарма быстро. – Если вы попытаетесь, исследования отсюда просто перенесут в другое место, а здесь появятся сотни солдат. Дельфи вам не по зубам.
Вос пробормотал что-то на старокибертронском. Фарма уловил только пару знакомых корней, больше – просто не расслышал.
– С чего ты взял? – не то перевел, не то задал свой вопрос Хелекс.
– Потому что я знаю Ферст Эйда не одну тысячу лет. Он помешан на контроле и безопасности, – Фарма криво улыбнулся Тарну. – Вы же наводили справки, я правильно понял? Вы знаете, что он – не какой-нибудь захолустный начальник тюрьмы, который смотрит на своих беспомощных пленников сквозь пальцы. Может быть, вы притащили флот? Или маленький полк? Нет? – он обвел взглядом ДЖД. – Тогда не смешите меня.
– Над чем именно вы здесь работаете? – сияющие прожекторы за спиной Тесаруса сверкнули бледно-зеленым.
Фарма перевел взгляд на свою ладонь. Потер пятна энергона Тарна, оставшиеся на пальцах.
– Над… разными вещами. Шлак. Это не важно. Должно быть, вы неплохо умеете пытать. Можете попробовать.
Он развернул пилу – с небольшой задержкой, но никто не попытался ему помешать. Он будет драться. Он будет драться, проиграет, а потом Вос влезет ему в голову – каким бы образом он там это ни делал. Именно так все и произойдет.
Интересно, был бы рад Амбулон встрече со старыми товарищами по знаку? Как ДЖД принимает предателей?.. Предлагает ли им искупление?
– Ты мог бы вытащить хоть кого-то? Мы способны переправлять небольшие группы с Мессатина в обход ваших станций, – Тарн даже не взглянул на пилу. – На планирование атаки нам понадобится время, и чем меньше жертв…
– Тарн, почему ты вообще с ним говоришь?! – взорвался Каон.
– Нет. Даже если захочу, не смогу, – перебил Фарма. Этот вечно возникающий мех уже начал его раздражать. – Все, что я могу делать с объектами, это убивать их. Чуть быстрее или чуть медленнее. На ваш выбор.
– Это… не выбор, – Тарн встретил его вызывающую ухмылку спокойно. – Но ты хотел бы помочь?
– Я хочу, чтобы вы пошли в шлак!
Он тоже не понимал, почему Тарн до сих пор говорит с ним. И почему он до сих по отвечает.
Просто – все бессмысленно. Атака ДЖД не будет означать конец Дельфи. Так это не работает.
– Если Дельфи решат перенести из-за вас, шанс, что Ферст Эйд прикажет убить заключенных, а не возиться с ними, очень велик. Поверь мне, Тарн, я с ним давно работаю. Чем заботиться о перевозке объектов, проще убить их и набрать новых. На новом месте.
– Прекрати называть их так! Они военнопленные, а не… – начал Тесарус.
– Они объекты, – продолжал все шире ухмыляться Фарма, глядя в оптику гиганта. Чем все закончится? Как быстро они снимут маски добряков и сделают то, чего Фарма ждет? Что нужно сделать, чтобы ДЖД показали свое истинное лицо? – Пронумерованы. Каталогизированы.
– Отбраковыш ржавый… – мгновенно заискрился Каон.
В ответ Фарма запустил пилу. Зубья завертелись. С того момента, как он не смог даже с ее помощью справиться с Рикошетом и Джаззом, прошло немало времени. Он стал немного лучше. Быстрее. Может, даже успеет отделить пару рук, прежде чем Тарн прострелит его.
Фарма очень отчетливо представлял сейчас широкую дыру в честплейте, оставленную сдвоенной пушкой.
– Мы не будем драться, – отрезал Тарн и добавил мягче: – Я слышу твою искру, Фарма. Твое сожаление. Ты хочешь нам помочь.
«Я слышу твою искру». Странный оборот речи, особенно учитывая убаюкивающее ощущение, которое Фарма все это время преодолевал не без труда. Как будто искра слышала Тарна тоже и поддавалась его успокаивающему звучанию.
– Я хочу свой ти-ког обратно, – Фарма вздернул подбородок. – Или сражайтесь, или прекращайте промывать мне мозги и верните шестерню. Учтите, если я слишком долго не буду давать о себе знать, Ферст Эйд заподозрит неладное. Пока что мы все еще можем сделать вид, что этого разговора не было, и никто не умрет раньше срока.
Внутренний хронометр Фармы уже восстановился, вот координаты он до сих пор определить не мог. Он не верил, что его угроза возымеет действие. Что Тарн откроет сабспейс и вытащит оттуда ти-ког. Такой маленький в его широкой ладони.
Вос возмущенно прострекотал что-то на старокибертронском. На диалекте, который Фарма едва понимал. «Мы же его не отпустим?!» – вопрошал мастер допросов ДЖД.
– Отпустим, – вздохнул Тарн и обратился к Фарме: – Если хочешь, я не буду отключать тебя перед операцией, – и, заметив, как расширилась оптика автобота, торопливо добавил: – Я не имею в виду нейросеть! Ты наверняка захочешь быть в сознании. Хотя, если ты веришь, что я и правда верну тебе ти-ког и не установлю ничего…
Фарма справился с дрожью от призрачного, почти загнанного на задворки блоков памяти, страха перед вспарывающим корпус наживую скальпелем, а потом рассмеялся так громко, что едва ли Тарн не посчитал его немного безумным.
– Я не дам тебе даже приблизиться!
– Но…
– Мне не нужна помощь, – он резко забрал ти-ког. Тарн проследил за ним долгим взглядом, показавшимся тяжелым. – Разве что твоя. Как тебя? Тесарус? Восстановишь пластину. И шрама не должно остаться.
– Ты собираешься… сделать операцию самому себе? – недоуменно уточнил Тарн. – Зачем? Я даю слово, что…
– Мне лить на твое слово, – отрезал Фарма, сканируя ти-ког. Тот был в порядке.
Лидер ДЖД тяжело провентилировал.
– Тебе нужны инструменты или…
– Все инструменты при мне, – Фарма почти развеселился, глядя на них. Это было нервное веселье, за которым пряталось слишком много старых страхов, но едва ли кто-то здесь это улавливал.
Тарн смотрел на него внимательно и спокойно.
– Да ты псих, – убежденно сказал Хелекс.
– Однажды я заменил себе топливную систему, – не удержался Фарма, глядя ему в синюю оптику. – Полностью. Бак, шланги, шлюзы. Все.
– Праймус, да ты врешь как вентилируешь!
– Ха, – фыркнул он в ответ. – Вот этими руками!
Он нервным жестом опустил платформу, к которой недавно был прикован. В тот раз у него тоже были зрители. Зритель.
Почему было не поставить чип-ингибитор? Зачем было вскрывать ложемент? Скорее всего, ДЖД не верили, что им удастся договориться, вот только: они даже не пытались допрашивать его. Какая разница, что Фарма ни разу не солгал, если Тарну неоткуда об этом знать?
Фарма до сих пор не верил, что ДЖД и правда не оставит его в плену. Он, конечно, будет бесполезен. Кроме численности штата и козырной карты в лице погруженного в стазис-кому Фортресс Максимуса он ничего не сможет сказать, а Ферст Эйда не получится шантажировать, угрожая жизни коллеги. Но как-то быстро славный отряд спасения сдался…
Несмотря на некоторые болезненные воспоминания, Фарма все же любил работать на публику. Ему нравилось видеть восхищение на фейсплейтах тех, кто осознавал, насколько точны его движения, насколько совершенны все действия. В Дельфи зрителей у него не было, а члены ДЖД выразили необычайно трогательное восхищение.
Частично заблокировав сигналы нейросети в поясном блоке, Фарма проводил операцию практически вслепую. Единственная попытка Тарна помочь была встречена негодованием, и он отступил, продолжая напряженно следить за каждым жестом автобота.
– Ты – лучший хирург, которого я когда-либо видел, – сказал он слишком, на взгляд Фармы, прочувствованно. – Слухи не лгут. Но немного доверия…
– Ты держишь меня за дурака? Вы вырубили меня и заковали, а ты вскрыл мой корпус. Даже не думай, что я позволю тебе приблизиться еще хоть раз.
На удивление отповедь имела успех.
– Прости. Мы должны были поговорить. Ты… расскажешь о нас Ферст Эйду? Скажи, если да. Это ничего не изменит, – Тарн пресек возмущение Каона раньше, чем тот распахнул рот. – Ты сможешь уйти. Если мы убьем тебя, мы…
– …станете не лучше нас? – хмыкнул Фарма. Он заблокировал болевые ощущения в области ти-кога, но там все равно неприятно тянуло.
– …выдадим себя, – ровно поправил Тарн. – Точно так же, как если ты просто изложишь все, что здесь произошло, Ферст Эйду. Скажи. Обещаю, если будет штурм, мы… мы берем пленных, Фарма.
Фарма тряхнул головой:
– Я что, самоубийца? Признаваться в чем-то подобном… Забудьте об идее атаковать Дельфи. Вы не представляете, что мы можем вам противопоставить.
– Меня бесит, что шлаков автобот пытается нами помыкать! – Каон запустил катушки. – Пусть валит уже, если ты считаешь это нужным, Тарн, но я не собираюсь больше его слушать!
Фарма насторожился и отдал энергосети команду на всякий случай приготовиться к резкому скачку напряжения. Однако особой надежды на успех он не питал. Каон искрил не меньше, чем Ферст Эйд, если его угораздило оказаться в гуще боя. Вот только Ферст Эйд точно контролировал заряд, а Каон, казалось, вспыхивает каждый раз, когда занервничает.
– Ты свободен, Фарма, – кивнул Тарн, но Фарма не сразу заметил, что кивок был обращен не к нему.
Стрекот электричества ударил по аудиодатчикам чуть раньше, чем перегрузка снова вырубила Фарму.

Талая вода затекла под броню, и неприятное ощущение заставило Фарму передернуть всеми серво. Он активировал оптику и увидел бесконечное серое небо. Когда он сел, ладони ощутили жесткий наст – оглядевшись, он обнаружил следы танковых гусениц, утрамбовавших для него площадку.
Тарн стоял в стороне, недалеко от наблюдательной антенны Дельфи. Других членов ДЖД Фарма не заметил. Первое, что он проверил, это целостность комплектующих, и только потом прорычал, потирая перегруженный нейроузел под шлемом:
– Где этот слепой ржавый…
– Мы должны сохранять нашу базу здесь в тайне, – извиняющимся тоном ответил Тарн. – Я перенес тебя сюда. Прости, я пока еще не могу доверять тебе полностью.
«Пока», – мысленно передразнил его Фарма с замиранием искры.
Он мог огрызаться сколько угодно, но он не льстил себе. Он боялся. Свой собственный страх он изучил вдоль и поперек, и несколько спокойных десятилетий, лишенных эмоциональных встрясок, не заставили его все забыть.
– Антенна уже работает. Мы перенастроили ее, теперь она всегда передает, что все чисто. Можешь использовать ее частоту, чтобы отправить нам сообщение, если захочешь помочь.
Тарн подошел, проваливаясь в свежий снег.
– Ты упрямый идиот, – прямо сказал Фарма, глядя на красную маску.
– Мы не можем оставить все как есть. Это бесчестно. Десептиконы так не поступают. Мегатрон бы…
– Мегатрон своим упрямством убил не меньше разумных существ, чем автоботы, – огрызнулся Фарма. Тарн склонился, чтобы помочь ему подняться, но Фарма всем корпусом подался в сторону. Он поднялся сам, демонстративно избавился от тающей снежной мороси и добавил, задирая голову, чтобы встретиться взглядом с сияющими голубыми линзами: – Заткнись и делай, что я тебе говорю. И никогда, слышишь, никогда не смей ко мне прикасаться.
Он запоздало понял, что сказал это так, будто они еще встретятся.
Тарн неопределенно кивнул, не соглашаясь и не отрицая, а после исчез – Фарма вздрогнул – с характерным хлопком телепортации.
Вот, значит, как они попали на планету. Незачем сажать корабль, достаточно хорошо замаскировать сигнал и подойти близко, не попав на радары.
Фарма трансформировался и взмыл в небо раньше, чем ДЖД успеет передумать.

3

– Все еще слишком быстро, – выплюнул Ферст Эйд, склонившись над терминалом.
Его голос выражал злость и недовольство. Фарма невольно следил цепким взглядом за миниатюрными контактами, выведенными на корпус. Даже когда Ферст Эйд был в ярости, если он не хотел, то не покрывался опасными бело-голубыми искрами. Каону было, кого взять в пример. Фарма лично видел, в какую электрическую бурю может превратиться шеф, но когда он работает, лишнее напряжение ему не мешает.
ДЖД не выходило у Фармы из головы. Мысли о нем посещали его всегда некстати. Он постоянно ждал, что их присутствие засекут или они выдадут себя сами каким-нибудь глупым благородным жестом, но пока безопасности Дельфи ничего не угрожало.
Фарма не верил, что Тарн послушается его и уведет свое подразделение, даже не попытавшись совершить безумство. В то же время он отчетливо боялся того, что его короткая беседа, закончившаяся освобождением даже безо всяких условий, всплывет, и…
– Сутки с момента принятия, – продолжил Ферст Эйд. Фарма заставил себя выйти из ступора. – Неплохой результат, нет?
Фарма кивнул, помечая в планшете что-то абсолютно фиктивное. Новая формула Ферст Эйда поражала ти-ког налетом, разъедавшим структуру и мешавшим трансформации. Это была восстановимая порча, но весьма серьезная.
Кон – объект 694 – корчился по ту сторону стекла. Насильственные команды на трансформацию не могли быть исполнены, испорченные трансформационные цепи пронзала боль.
– Что ты думаешь о двухступенчатой активации?
Криков было не слышно, как всегда. Ни криков, ни стонов, ни скрежета.
– Фарма-а?! – вкрадчивый голос окликнул его, выдернул из кошмарного, наполненного воплями, фантазма. – Ты здоров?
Тот встрепенулся и отключил экран планшета раньше, чем Ферст Эйд заглянет туда и увидит бессмысленные закорючки вместо записей по эксперименту. У него впервые возникли такие проблемы с тем, чтобы сосредоточиться на деле, и он даже понимал, почему.
«Ты не такой, как Ферст Эйд».
– Ты имеешь в виду, активация вируса после первой трансформации, а активность – после второй? Ты думаешь, это надежнее суточного срока?
Ферст Эйд пожал узкими плечами:
– Не обязательно после второй. Десятая, пятнадцатая, чем позднее обнаружат вирус, тем лучше.
– Я не слышал о таких вирусах. Дремлющий эффект обычно связан с конкретным инкубационным периодом. Ты у нас инфекционист, – Фарма выдавил улыбку.
Его шеф задумчиво потер пальцы.
– Я тоже не слышал. Мы берем как пример модель пробуждения естественного вируса, но… по-твоему, как долго иммунные системы могут не замечать разлагающуюся формулу?
– Чужеродные химикаты? Едва ли мы растянем процесс надолго. К тому же, двухступенчатая активация означает, что в какой-то период твой… наш вирус, – поправился Фарма, – будет слишком слаб. Я бы предположил, что в этот момент его будет проще всего погасить или вывести. После первой ступени вирус распространяется из топливной системы на основные конструкции… – он вывел на экран крупный план вскрытой грудной секции объекта.
Суставы десептикона искрили, засыпая рыжими огоньками платформу, к которой он был прикован. Корпус бился о стол. Цепи рассыпались на глазах.
– …и в этот момент их уже можно обнаружить, даже если эффект пока не активен, – закончил Фарма. – Достаточно просто следить за собой. Я уж молчу о техосмотре.
– Ясно, – Ферст Эйд сузил визор с левого края. Ему приходилось задирать голову, чтобы смотреть Фарме в оптику, но это его не смущало. Несмотря на разницу в размерах, и со стороны, должно быть, сразу заметно, кто из них двоих – шеф. – Я понял тебя, Фарма. Остановимся на этом варианте. Для статистики нужно больше объектов. Подберите с Амбулоном разных по мощности, возьмите парочку с травмами ти-кога в истории болезни, еще двоим нужно будет ослабить иммунитет, – Ферст Эйд задумчиво постучал пальцами по краю маски. – Сутки – то, с чем можно работать дальше.
Так они убивают десятками. Чем ближе финальная стадия эксперимента, тем больше жертв.
Фарма кивнул.

– Что ты делаешь? – объект 694 попытался вытянуть шею, но блокираторы не позволили.
Этот попался – пугливый. Не строптивый, а из тех, кто еще на что-то надеется. На хотя бы проблеск гуманности. Фарма не раз наблюдал, как такие надежды обращаются в прах.
Особенность формулы Ферст Эйда была в том, что вирус погибал, активировавшись однажды. С одной стороны, это уменьшало радиус поражения, с другой – захватчики могли приходить на зараженные объекты, не опасаясь за свои трансформационные цепи. Возможно, Ферст Эйд захочет развить идею и превратить вирус в оружие, способное распространяться вне поставок отравленного топлива и вычищать целые планеты. Но для этого его понадобится модифицировать, вложить в него больше способностей к адаптации, заложить пути, по которым он сможет мутировать, чтобы у противника не было шансов быстро синтезировать антидот.
Это дело будущего.
Фарма неторопливо, старательно очищал цепи объекта. Налет мог выдать формулу Ферст Эйда, а это, в свою очередь, вызовет столько вопросов… Фарма повторял про себя, что готов сделать жест доброй воли. Да. Но – не шаг в сторону.
Просто… бросить бы на другую чашу весов хоть что-то.
– Ты… ты будешь делать это снова? – спросил упавшим голосом кон, не дождавшись ответа на первый вопрос. – Трансформировать…
– Я удалил ти-ког.
– Ты…
Нотки облегчения. После пережитого объект 694 едва ли стал бы менять форму даже добровольно, если бы ему сказали, что он может уезжать. По крайней мере, без ти-кога эта боль не повторится.
– А вот лечить тебя будет кто-нибудь другой, – отрезал Фарма.
– Другой? – спросил десептикон обескураженно.
Фарма, раздраженно сверкнув оптикой, отправил его обратно в оффлайн одним ударом пальца по терминалу.
Проклятье! Если бы он мог объяснить себе, зачем это делает, все было бы проще.

На ледяном пустыре рядом со взломанной вышкой его ждали трое – Тарн, Вос и Каон. Последний заметно нервничал, но генератор в груди пока вращался на малых оборотах.
Амбулон, конечно, невероятно удивился, когда Фарма решил сам довезти дезактив до утилизатора, но спорить не стал. Хотя на снабжение они здесь не жаловались, их энергетический ресурс был ограничен, поэтому на собственную плавильню Праул не расщедрился. С другой стороны, избавление от дезактивов за пределами Дельфи было еще целой одной причиной, чтобы прогуляться.
Фарма до последнего не был уверен даже не в том, получится ли подделать смерть объекта 694, а хотя бы в том, что он и правда это сделает. В какой-то миг, казалось, от страха даже искра леденеет. Но чем ближе он был к месту встречи, тем больше думал о другом.
Он так давно не спасал никому жизнь. Хотя бы и таким способом. Да как-нибудь…
– Я знал, что не ошибся в тебе, – сказал Тарн, когда Фарма подтолкнул к нему едва стоящего на ногах кона.
Объект, не ждавший спасения, тем более – такого, и в то же время слабый после экспериментов Ферст Эйда, рухнул в снег на колени перед Тарном. Его серво дрожали, а вокалайзер выдал неразборчивое заикание.
– Он просто больше нам не нужен, – скривился Фарма. – Ты сказал, что готов спасать их по одному. За свои слова надо отвечать.

@темы: вселенная: IDW, вселенная: Shattered Glass, комикс: MTMTE, R, творчество: фанфик

---

Transformers IDW @ ЗФБ

[Verit]

Немножко рекламы: ЗФБ продолжается, и у нашей команды комиксов есть много интересного!

Здесь низкорейтинговые тексты: много джена (каноничного и AU!) и немного романса, тексты про самых разных персонажей, ангст, юмор и повседневность.

Здесь визуал: рисунки по МТМТЕ, РИДу и новым рекерам, а также милая хуманизация и целый один коллажик про малоизвестного шахтера.

Здесь челлендж: громадная настольная игра, а также песенка, кроссворд и фанмикс! Все чисто дженовое.

Здесь рейтинговые тексты: много самых разных видов интерфейса и небольшое такое море рейтингового джена, в том числе для любителей ШГ и заднеплановых персонажей =) Фики как по МТМТЕ, так и по РИДу/Виндблейд, а то и вообще по рекерам всяким. =D

@темы: реклама

---

[Diana Vert]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А вот кому игрушек?

[Lady.M.]

2-ая часть.
Вторая часть марлезонского балета, тьфу, распродажи!
Связь с продавцом через вк: m.vk.com/id177050000

Астропоезд
Бладжен
Мираж
Сиа Спрей (Волнорез)
Эйсид Сторм
Гримлок
Скидс
Аутбэк
Скай Линкс
Тракс
Родимус Прайм

новый лот! Сиксшот

@темы: игрушки

---

SOTW #2-#3

[Hot Rad]

Пропустили второй выпуск здесь выложить, оказывается. )

Sins of the Wreckers #2:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

Sins of the Wreckers #3:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями!

@темы: вселенная: IDW, комикс: Sins of the Wreckers, скачать

---

ЗФБ на дворе!

[Tailgate]

Настало время для Зимней Фэндомной Битвы, и от нашего замечательного фэндома пришли аж три классные команды! Баннеры под катом. Поддержим участников!

Б А Н Н Е Р Ы

@темы: рекомендации, творчество: другое, реклама

---

Transformers #49

[Hot Rad]

Transformers (Robots in Disguise) #49:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями!

@темы: вселенная: IDW, комикс: RID/Transformers, скачать

---

[Verit]

Превью, новые обложки - рекеры!

превью третьего выпуска

обложки к четвертому выпуску

@темы: вселенная: IDW, официальное: кадры/капсы/фото, комикс: Sins of the Wreckers

---

MTMTE саундтрек

[Verit]

У More Than Meets The Eye, как, возможно, известно части из вас, есть полуофициальный саундтрек. По сути, это фанмикс от сценариста МТМТЕ Робертса, который он раньше выкладывал на IDW-форуме, а теперь просто постит в твиттер.
Тут, конечно, дело все решает, совпадает ли у вас с ним музыкальный вкус, и у меня вот совпадает на 80%, поэтому я очень его люблю x)

Можно посмотреть список песен со ссылками на ютуб, например, здесь.

А я вот собираю его и постоянно обновляю здесь:
MTMTE Soundtrack @ dropbox
Там все песни, которые мне удалось собрать (это почти все, кроме одной-двух, наверно). В названиях файлов и в lyrics самого mp3-файла указан выпуск комикса/арка/персонаж/сезон, плюс есть обновляемый текстовой файл, где все расписано.
все песни можно увидеть и скачать отдельно, а наверху есть кнопка "три точки" рядом с Share, и там можно Download as .zip - скачать архивом.

При появлении новых я их скачиваю и добавляю туда, так что можно скачивать отдельно эти песни и не качать весь архиво заново.

UPD от 19/01: добавлены песни к #48 и #49 выпуску.

запись создана: 22.03.2015 в 21:39

@темы: ссылки, комикс: MTMTE, официальное: аудио, скачать

---

MTMTE #48

[Hot Rad]

More Than Meets the Eye #48:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями.

@темы: вселенная: IDW, комикс: MTMTE, скачать

---

Holiday Special

[Hot Rad]

Итааак, праздничный спешл! Здесь три истории - от Барбера, Скотт и Робертса, - и три художника, из не самых постоянных, а то и новых.

Transformers Holiday Special #1:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями.

Иии саундтрек от Робертса. =D

@темы: вселенная: IDW, комикс: MTMTE, комикс: RID/Transformers, комикс: Windblade, скачать

---

Transformers #48

[Hot Rad]

Transformers (Robots in Disguise) #48:
купить на Comixology
скачать с яндекс-диска

В комментариях можно делиться впечатлениями.

@темы: вселенная: IDW, комикс: RID/Transformers, скачать

---

[Diana Vert]

Эта история - своего рода сиквел "Механизма замещения" и в мелочах даже спойлерит сюжет, но "Механизм" будет писаться еще миллион лет, а история вроде бы и сама по себе читается спокойно. =) Местами живут ТФПшные хедканоны.

Название: 1+1
Автор: Diana Vert
Размер: миди, 10 000 слов
Вселенная: Transformers: Prime
Персонажи: Нокаут, Брейкдаун, стантиконы, Старскрим, Шоквейв
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Старые товарищи зовут Брейкдауна в гештальт. От таких предложений не отказываются.

1

— Нет у снабженцев твоей фраговины! Я вытряс обещание подвезти через декацикл. Все!
Из-за искажения связи Брейкдаун немного гундосил, поэтому тон казался скорее недовольным, чем успокаивающим. И хотя Нокаут знал, что Брейкдаун сделал все возможное, чтобы выбить для ремблока хотя бы баллон нанитов, из-за этого гулкого призвука и эффекта проглатываемых согласных он только сильнее заводился.
— Что значит, нет?! — возмущенно воскликнул он. — Требуй накладные! Коммандер Старскрим сказал, поставки пришли полные!
— Р-712 говорит…
— Да лить мне, что несет какой-то вехикон! — рыкнул Нокаут, закатывая оптику. — И займись уже своим передатчиком. Такими голосами в худшие времена малобюджетные хорроры не озвучивали!
Встроенный комлинк Брейкдауну своротили автоботские разведчики, пытавшиеся пару циклов назад проникнуть в Вос. Патрули их прошляпили, а Брейкдаун как раз вышел утилизировать остатки неудачного химического эксперимента шефа, когда алознаковые попались ему под ноги. В прямом смысле слова. Нелепости и комичности ситуации придало то, что «неудачный химический эксперимент», как оказалось, маскировал сигнатуру Брейкдауна, фоня радиацией и обманывая датчики, а выплеснувшись на автоботов, закоротил их стелс-поля.
Шуму было… зато в итоге у Старскрима два пленных лазутчика, а у Брейкдауна голос, как будто половина вентиляционных каналов забита густой мерзкой органикой.
— Я ща приду, — сказал Брейкдаун особенно гулко. От этого звука у Нокаута дернулись щитки вокруг оптики. — Может, чо придумаем с нанитами.
— Без них, ты хотел сказать? — возмутился Нокаут. — Дуй сюда, ладно уж…
И так ясно: пока он Брейкдауну комлинк не перенастроит, то явно никого тут не вылечит. Обычный голос ассистента, грубоватый, но вполне соответствующий представлениям Нокаута о гармонии формы и содержания, вводил его в благодушное настроение, а этот дурацкий звук — только раздражал. Пила куда приятнее звучит, когда прорезает металл.
На внутренней частоте стало тихо, и в тот же миг Нокаут, прикидывавший, не освободился ли один из пленников Старскрима для практического применения пилы — в релаксирующих целях, разумеется, — с размаху врезался во что-то жесткое. От удара жалобно скрипнула фара.
Что-то жесткое оказалось вполне живым объектом, поскольку переступило ногами и гулко провентилировало.
— Смотри, куда идешь! — возмутился Нокаут, отскакивая и преувеличенно театрально хватаясь за фару. — Если ты поцарапал…
Он собирался одарить неповоротливого нахала возмущенным и немного угрожающим взглядом — вехиконов он обычно впечатлял, — но в последний момент выяснил, что придется слишком высоко запрокинуть голову. Сначала он зафиксировал смутно знакомые ряды широких колес ниже коленных суставов, затем — размашистый поблескивающий символ десептиконов на выдающемся честплейте, а потом встретился взглядом с темно-багровой оптикой, на микрогранях отливающей агрессивным алым. Фейсплейт меха, нависавшего над Нокаутом, утопал в тени широкого металлического каркаса, защищавшего голову вместо шлема. Из-за этого алые всполохи казались особенно яркими.
Последний раз, когда Нокаут видел Мотормастера, тот был в целом не против, чтобы Нокаут остался не только без фары, но и без более полезных апгрейдов. Сейчас же он просто возвышался над доктором и ухмылялся.
Что бывший бригадир Брейкдауна забрал всех своих безумных болтов в армию Мегатрона, Нокаут прекрасно знал, но как-то не задумывался, что однажды столкнется с ним вот так, в коридоре, по дороге в ремблок. Рабочее прошлое Брейкдауна как будто и правда осталось далеко позади.
Неприветливые к посторонним товарищи Брейкдауна по бригаде когда-то не обрадовались тому, что один из них водит знакомство с привилегированным мехом. Во времена, когда классы еще не отменили, между стантиконом и врачом, даже врачом-частником, лежала пропасть. Коллеги Нокаута и большинство его пациентов тоже считали, что такая «дружба» попахивает безумием. Стантиконы ведь дикари. Когда ты меньше всего ждешь, они непременно дадут тебе по шлему — и грабанут. А взять такого дикаря в ассистенты и чему-то его учить — вообще за гранью здравого смысла.
С другой стороны творилось то же самое. Медик стантикону не товарищ, он и положением своим пользуется, и в эксперименты втягивает — а вот это правда, но Брейкдаун никогда не был против, — а потом еще и не за дорого продаст. И хотя Мотормастер — называй его хоть командиром бригады, хоть главой шайки, суть одна — считал Нокаута забавным и даже полезным, когда он звал Брейкдауна в десептиконы, для «отполированного приятеля» места в команде не нашлось.
Так что в начале войны Нокаут с Брейкдауном остались вдвоем, не прибившись ни к одной фракции. Их обоих судьба занесла в армию фиолетового знака позже. Сейчас Нокаут нисколько не жалел об этом — возможностей развернуться среди десептиконов оказалось больше, здесь никого не интересовали ни методы, ни научная степень. Только достижения. Результаты. Но поначалу он избегал — и Брейкдауна старательно за собой утягивал — всего, что касалось войны. Только когда работы вне фронта не осталось, материальное положение двух врачей-частников угрожающе пошатнулось, а десептиконы буквально постучали в дверь — ударили шквалом лазерных зарядов, — Нокаут решил, что с этими ребятами всяко лучше, чем против них.
По мнению Нокаута, своей оптикой видевшего работу гештальта конструктиконов, на стороне десептиконов была реальная сила. А Брейкдаун, перетерпевший немало от старого режима и не горевший приязнью к другой стороне, больше болел за правду. Он принес Мегатрону клятву верности едва ли не с большей охотой, чем Нокаут.
И в рядах десептиконов он явно чувствовал себя на своем месте. Когда на нем не висел ремблок, Брейкдаун охотно торчал с солдатами, а если отправлялся «полевым врачом» на очередное задание с кучкой приятелей (которых Нокаут не отличил бы друг от друга, даже знай он их номера), можно было не сомневаться: ассистент там месит автоботов с вехиконами бок о бок.
Порой Брейкдауну нужно было спустить где-то пар. Он дрался отчаянно, весело, умело. Даже Нокауту удар поставил — так, что тот мог потягаться с противниками потяжелее спорткара. А главное, в отличие от своих товарищей по бригаде, Брейкдаун умел выбирать для побоища время и место. Болты Мотормастера на такие мелочи не разменивались.
Нокаут порой слышал о них что-то, в основном — от Брейкдауна, которого судьба старых товарищей хоть как-то беспокоила. Эта четверка оставалась сломанным зубцом в шестеренках для любых мехов, которым приходилось с ними работать.
— О, маленький док, — хмыкнул Мотормастер, чуть наклоняясь. — Живой до сих пор! Здорово.
Голос у него был рычащий, как будто Мотормастер едва сдерживал обороты своего двигателя, а насмешка походила на удар на полной скорости.
Нокаут заволновался. Почему он здесь? Притащил ли остальных отбраковков? Шайка Мотормастера была тем еще подарком для любой базы. До войны они торчали в штрафном рабочем отряде, потом промышляли грабежами, а став десептиконами, выполняли миссии исключительно грязные и шумные. После чего опорожняли все запасы энергона на базе, устраивали три-четыре бурные драки и сваливали.
Но вот в медицинском крыле им было делать нечего, если только не…
— Какими судьбами? Вайлдрайдеру проц снесло или Драг Стрипу надо антикрыло вправить? — спросил Нокаут с видимой небрежностью.
Важно помнить, что среди стантиконов нет «самого нормального». То есть, имеется. Один. И Нокаут его уже забрал себе. То, что Мотормастер поздоровался, вообще ничего не значит.
Но анализаторы не улавливали паров высокооктанового, так что, возможно…
— Те щас вправлю! — раздалось сзади, и Нокаут активировал пилу раньше, чем успел увидеть обладателя голоса.
Кто бы сомневался, что Вайлдрайдер накинется на него с кулаками. Добрая традиция.
— И я рад тебя видеть! — сквозь денты соврал Нокаут, подставляя пилу под удар.
Вайлдрайдер отскочил, но немедленно совершил вторую попытку свалить Нокаута. Он прыгнул ему под ноги, под визг металла об пол сдирая собственную полировку, и ударом в колени заставил Нокаута пошатнуться.
— Я те не Брейки! — Вайлдрайдер дернул его за дверцы. — Меня так не запилишь!
Нокаут не пытался даже примерно вникнуть в то, что он имеет в виду или на что намекает. Крышу Вайлдрайдеру снесло задолго до их знакомства. Регулярные передозировки и не так нейропроцессор калечат.
— Привет, Нокаут, — наконец-то вырулили из-за угла Драг Стрип с Дэд Эндом, и Нокаут убедился, что вся бригада в сборе. Они не сильно изменились с тех пор, как были рабочими-штрафниками, когда Нокаут с ними и познакомился. Разве что вооружением обросли да заплатками обзавелись.
И, разумеется, на то, как Вайлдрайдер пытается выкатиться из-под пилы, визжащей у горла, отчаянно пинаясь, они не обратили никакого внимания. Тем временем каждый удар прибавлял Нокауту по царапине.
— Мы пришли забрать Брейкдауна, — Мотормастер хрустнул пальцами, демонстрируя полное безразличие к тому, что его подчиненный пытается избить медицинского офицера.
На стантиконов даже жалобы подавать бесполезно, в конце концов.
— Что значит «забрать»? — растерялся Нокаут и тут же получил в фейсплейт.
Наконец, он всадил когти Вайлдрайдеру в энергоузел у основания шеи, вызвав замыкание и болезненную встряску, и тот, взвыв, скорчился на полу. Нокаут выпрямился.
— Поиграл и хватит, — Дэд Энд лениво потянулся. — Брейки нам нужен.
— А вот и он! — Драг Стрип так стартанул с места, будто собирался побить рекорд скоростей в стенах десептиконских баз. — Брейки-и!..
Ассистент замер на другом конце коридора, и Нокаут не без раздражения заметил улыбку, медленно растягивавшую его фейсплейт. Драг Стрип врезался в Брейкдауна с разгона, с грохотом, который мог бы свидетельствовать о начале драки. Брейкдаун, перехватив старого сослуживца в воздухе, шутя отправил его в стену.
Теплые стантиконские приветствия.
— В общем, он тебе сам все расскажет, — хмыкнул Мотормастер, вздергивая Вайлдрайдера за корпус и одновременно отодвигая растерявшегося Нокаута с дороги. — Погуляй пока, док.
Брейкдаун взглянул на Нокаута, и тот неуверенно махнул ему рукой. Все равно только псих будет спорить с Мотормастером.
Смутное нехорошее чувство разливалось по эмоциональному контуру, пока бывшая бригада буквально волокла Брейкдауна прочь от ремблока.



— Ге-гештальт?! — воскликнул Нокаут, даже заикнувшись от неожиданности.
Брейкдауна не было полцикла. Все это время Нокаут шатался по ремблоку, нервничая и выставляя за дверь каждого, кто заглядывал за помощью. Чем дольше ассистент не давал о себе знать, тем сильнее приходилось бороться с желанием вызвать его по внутренней связи.
Но: снова услышать этот ужасный звук? Ну, нет, говорил он себе. Пусть Брейкдаун повеселится. Куда денется, все равно придет.
И вот он пришел, явно под высокозаряженным, и прежде чем Нокаут приступил к расспросам, вколол себе в основной топливный канал коктейль, частично снимающий эффекты опьянения. Пару шкафов по дороге он своротить успел, но за серьезные разрушения после попойки со старыми друзьями это не считалось. Удивительно, откуда Мотормастер вообще взял столько заряженного энергона, судя по запаху, с нехилыми присадками. С собой привез, что ли? Его, видимо, даже не смущало, что надирается он на базе авиакоммандера десептиконов.
Да что вообще может смутить стантикона?
Только после того, как Брейкдаун немного бессвязно помычал, скромно слил лишнее за дверью в рабочую мойку и перестал мерцать оптикой, Нокауту удалось наконец вытрясти из него, о чем шел разговор за кубом — а скорее цистерной — энергона. Даже сочувствие к напряжению, которое пережили фильтры Брейкдауна, не могло заставить его подождать, пока ассистент отдохнет на перезарядке.
Услышанное совершенно выбило его из колеи. Новость была одновременно угнетающей и вдохновляющей: Мотормастер приехал, чтобы позвать Брейкдауна под свое руководство снова, и на этот раз — не строить дороги да разбирать завалы, а крушить все, рушить, рвать на части…
Изобретение Шоквейва, комбинирование отдельных воинов в одну огромную мощную боевую единицу, приносило десептиконам победу за победой. Но у Мегатрона был только один гештальт, Девастатор, и хотя эта машина разрушения крошила автоботов десятками, его ярости и силы было недостаточно, чтобы побеждать на всех фронтах.
— Н-ну, типа того. Коммандер Шоквейв расширяет программу. Он отбирает конов, которые… ну, подходят для этого дела.
Трезветь, стоя на ногах, вообще неблагодарное ощущение. Брейкдаун слегка запинался. Иногда они и с Нокаутом выпивали, но это ни в какое сравнение ни шло. Стантиконы как собутыльники были неутолимы.
— И ты подходишь? — с восхищенным замиранием искры спросил Нокаут.
Однажды на его глазах Девастатор разметал рэкеров, как будто те были праздными сенаторами, вышедшими полюбоваться фонтанами перед Декагоном. Нокаут хорошо помнил ощущение, охватившее его, когда он впервые увидел огромную лилово-зеленую махину. Восторг. И не только исследовательский, связанный тесно с любопытством. Девастатор был воплощенной мощью, а Нокаута привлекала мощь, как и все, что балансирует на пределе возможностей. Сложно было представить себе нечто более запредельное.
Шоквейв держал детали гештальт-проекта в абсолютной тайне. У Нокаута когти дрожали от желания запустить их в кого-нибудь из конструктиконов, но и крошечного шанса не подворачивалось. Те даже на мелкий ремонт никогда к нему не попадали. Собственный медик с опытом побольше, чем у Нокаута, обеспечивал их всем необходимым. Да и воевал Девастатор на передовой, в то время как Нокаут старался выбить для себя с Брейкдауном местечко поспокойнее.
И тут такая новость! Брейкдаун, правда, выглядел так, будто глотнул просроченный очиститель. Хотя, кто знает, что он на самом деле пил.
Надо будет проверить его бак.
— Коммандер Шоквейв должен меня осмотреть сначала, — буркнул Брейкдаун. — Мотормастер типа считает, именно меня им там не хватает.
Нокаут схватил его за руку и потащил в подсобку, подальше от случайных слушателей.
— Но не сам же он решает, кого куда переводить, — он прищурил оптосенсоры. Брейкдаун недовольно дернул плечом, мол, какого шлака так цепляться и тягать. — Твой старый босс годится, чтобы таранить кого-нибудь на трассе да кулаками мозги выбивать. Вот Шоквейв такое решение принять может.
Брейкдаун шумно завентилировал. От химикатов в парах, которые он выдыхал, встроенные анализаторы Нокаута тревожно засигналили.
— Дэд Энд сказал, что для формирования гештальта нужна сплоченная команда. Вроде как те, кто точно сработается. Ну, и они четверо идеально подходят, но для гештальта нужен пятый. Вайлдрайдер тут же сдал с запчастями, что с ними в бригаде до войны был еще я. Коммандер Шоквейв вроде как не хочет упускать почти идеальную комбинацию, поэтому Мотормастер и приперся.
— Ну да, твои друзья-отморозки ни с кем больше-то не уживутся, — закивал Нокаут.
Можно было подумать, что о бывших товарищах Брейкдауна по бригаде он невысокого мнения, но, положа руку на камеру искры, бесил Нокаута только Вайлдрайдер. В основном потому, что лез драться, нарочно стараясь попортить полировку больше, чем серьезно навредить.
А еще Вайлдрайдер единственный не смирился с тем, что Брейкдаун оставил их маленькую бандитскую шайку. Вместо того чтобы продолжить болтаться с ними, он научился тому, что ему нравилось, и ушел работать ассистентом к меху, который для стантиконов мало чем отличался от обычной привилегированной шишки из интеллектуального класса. Откуда им было знать, что Нокаут преступал закон не менее часто, чем они, и подпольные гонки были еще самым мягким нарушением. Его чип о квалификации был подделкой, он приторговывал нелегальными присадками… Правда, в те времена Нокаут еще пытался удержаться поближе к тем, кто в кибертронской иерархии остался повыше даже после объявления новой политики и отмены каст. Такие мехи, наполированные и честолюбивые, стантиконам были не по искре.
Брейкдаун предрассудками не страдал. Правда, теплую память о болтах, с которыми после рабочей смены грабил незадачливых мехов в темном закоулке, сохранил, и вот теперь…
Упереться сейчас, психануть, попытаться запретить Брейкдауну возвращаться к тем, с кем вместе тот проработал куда дольше? Нокаут осознавал, насколько жалкой будет эта попытка. Не говоря о том, что если кто-то понадобился коммандеру Шоквейву, добровольное согласие тут – дело десятое.
Брейкдаун, возможно, и был здоровяком с большими кулаками и толстой броней, про которого никто не мог сказать, что он забыл в медицинской службе. Но он знал и понимал Нокаута достаточно хорошо, чтобы сейчас увидеть, как в том борются эгоизм и здравый смысл.
Нокаут всегда считал эгоизм исключительно положительным качеством. А еще у них с Брейкдауном спонтанно выработалось странное и ничем рациональным не объяснимое взаимопонимание. Потерять такого ассистента… нет. Потерять меха, вместе с которым прошел целую пустыню шлака. Друга? Нокаут передернул плечами и презрительно скривил губы.
— Нокаут, слушай…
— Тс! Только не говори мне, что ты отказался, — Нокаут подался вперед, заглядывая Брейкдауну в оптику. — Ты же не отказался, а?! Учти, я до этого был весьма высокого мнения о твоих умственных способностях, несмотря на любовь истово молотить по всему, что встает на дороге, и не хочу разочароваться сегодня.
Брейкдаун уставился на него удивленно. Он явно был ошарашен тем напором, с которым Нокаут начал возмущаться его предполагаемому отказу.
— Прости, — выдохнул он как будто заготовленную, долго ждавшую своей очереди в вокалайзере реплику. — Я согласился.
Нокаут замер, округлив оптосенсоры и слегка приподняв ладони.
Все, что он только что сказал ассистенту, было правдой: только полный кретин откажется от шанса стать чем-то большим, запустив при этом манипулятор в тайные исследования Шоквейва. Нокаут искренне так считал.
Но то, что Брейкдаун действительно решил, что это лучше компании Нокаута, немного обескураживало.
— Послушай, это еще ничего не значит. Может, я и не подойду. Я… — Брейкдаун повернулся к верстаку и принялся переставлять банки с шурупами. Почти так же, как пару грунов назад этим страдал здесь его шеф. — Я бы вернулся тогда, если ты не против.
«А если я в принципе против?» — хотел спросить Нокаут, но удержался.
Затылок Брейкдауна покачался:
— На всякий… чтобы ты не думал… я залился уже после того, как решил. Шлак! Я парней будто тыщу ворнов не видел. Не знаю, понимаешь, они позвали, и я просто не смог сказать нет. Это не значит, что твоя… что ты… — ладони хлопнули по верстаку. С выражением эмоций у Брейкдауна бывали сложности. — Я просто… понял, что дико скучал по Вайлдрайдеру, Драг Стрипу, даже по Дэд Энду, хотя лучше бы он пасть свою не разевал никогда…
— Брейкдаун.
— Если все получится, мы… я имею в виду, мы с тобой больше не сможем… как это. Работать. Но я не хочу, чтобы ты думал…
— Брейкдаун! — громче воскликнул Нокаут. Ему наконец удалось перебить стантикона. — Я тебя отпущу с одним условием.
Все, что он мог и хотел сказать, не нужно было сейчас Брейкдауну. Он и без того никогда еще не казался таким растерянным.
Нокаут положил ладонь ему на спину:
— После того как все получится, я исследую тебя, — когти скользнули по броне.
Тот обернулся и беспокойно сверкнул оптикой.
— Но коммандер Шоквейв… — начал он, сразу сбившись с лирических мыслей.
— Это вообще не обсуждается! Мой ассистент станет частью гештальта! Я изучу тебя от супинаторов до антенны, ясно?! — Нокаут требовательно, немного нервно подергал боковое зеркало на локте Брейкдауна. Он мысленно пытался примерить отсутствие напарника на свою жизнь, и становилось немного тоскливо. — А подавать мне ключи вместо тебя сможет любой дрон, — отрезал он.
Брейкдаун открыл рот, потом закрыл, потом открыл снова. От него все еще знатно несло, хотя аннигилятор подействовал, иначе он так связно не изъяснялся бы. Нокаут убрал руки за спину и отошел на пару шагов.
— Лады, — услышал он. — Я думаю, это можно устроить.
— Когда уезжаешь?
— Надо коммандеру Старскриму доложить. Как отпустит. Но Мотормастер с ребятами будут тут ждать, так что…
Так что отпустит он быстро. Лишь бы этот железный ком ярости, безумия и отсутствия тормозов не катался по базе.
Нокаут разочарованно улыбнулся, так, чтобы ассистент не увидел.
Когда-то он подумать не мог, что Праймус подкинет ему такого понимающего напарника. Готового поддержать эксперимент, а потом прокатиться за компанию, тоже любящего на досуге посмотреть по холо что-нибудь старое и дурацкое… и толкового, несмотря на то, сколько его раз за актив лупили по голове.
Такого, на которого можно положиться и в работе, и в драке, и… просто.
Шлаковы стантиконы. Привязанность Брейкдауна к старой банде — банде, вообще-то бросившей его в городе, которому суждено было сгореть под десептиконским огнем, о чем Мотормастер на тот момент уже прекрасно знал, — оказалась сильнее всего, что они с Нокаутом пережили. Это ужасно бесило.
— Я ща вырублюсь, — вдруг предупредил Брейкдаун, громко булькнув той смесью, что была в нем сейчас вместо топлива. Судя по звуку, та уже подступила к верхнему шлюзу.
— Эй! Не смей здесь! Мне еще тебя тащить, что ли? — Нокаут всплеснул руками.
Брейкдаун шарахнулся о дверной косяк, с третьего раза попал ладонью по замку и вывалился в ремблок.
— Шлаковы стантиконы, — повторил Нокаут вслух и пнул ближайший ящик ногой.

2

Нокаут уже почти привык к тому, что таскать кейс с инструментами приходится самостоятельно. Это, правда, немного мешало дирижировать на любимых моментах, когда пересекаешь базу и не хочешь слышать, что несут мехи вокруг, а потому делаешь на внутреннем проигрывателе громкость повыше.
Когда не с кем стало обсуждать свежие новости, Нокаут перестал интересоваться слухами. Вос сразу показался ему невероятно скучным местом. Раньше можно было сдернуть Брейкдауна с места и рвануть в город — если коммандера Старскрима не было в ставке, Нокаута никто остановить не мог. Старший медицинский офицер на базе все-таки.
А теперь и прокатиться было не с кем. Нокаут будто не замечал раньше, что его окружают одни летающие мехи. Пока найдешь кого с наземным альтмодом, рехнешься.
Автоботы-лазутчики, которых поймал Брейкдаун пять мегациклов назад, были последними врагами, которые сюда забрели. Война шла так далеко от десептиконского города, что Нокауту даже с ремонтом можно было не напрягаться. Он в целом любил, когда напрягаться не нужно, но как выяснилось, все занятия, которыми он заполнял досуг, были приятными, только если в них участвуют двое. От прогулок до полировки.
— Сэр? — едва разобрал он сквозь музыку. Яростный электронный запил как раз поутих, и Нокаут смог услышать, что происходит вокруг.
Он остановился, приглушив звук, и уставился на v-образный красный визор, смотрящий на него почти в упор. Вехикон как будто и не ждал уже, что его услышат, потому что выглядел он удивленным. Впрочем, они все выглядят примерно одинаково.
Нокаут демонстративно приподнял кейс.
— Что? Ты не видишь, я спешу?
— Я не отниму много времени, сэр, — вехикон сделал шаг назад, выстраивая адекватную дистанцию. Видимо, дошло, что пока он пытался докричаться до медика, то подошел неподобающе близко. — Я просто хотел спросить, может, вы слышали что-нибудь о Брейкдауне?
Пальцы Нокаута крепче сжали ручку кейса.
— Слышал? — переспросил он.
Вехикон уловил вспышку недовольства и нервно дернул закрылками.
— Мы не уверены, но, похоже, он сменил личную частоту, когда уехал. Мы подумали, может быть, вы знаете, как у него дела на новом месте.
Нокаут округлил оптосенсоры. Так этот вехикон — делегат от всей толпы брейкдауновых приятелей? Мда, Брейкдаун умеет везде находить друзей.
— Нет, — ухмыльнулся он едко, чем, кажется, смутил вехикона. Все удовольствие, полученное от музыки, мгновенно испарилось, так что остро хотелось испортить настроение еще кому-нибудь. — Я без понятия, что там с Брейкдауном, ясно?
— Да, сэр, — вехикон шагнул назад снова. — Простите…
— Уже пять мегациклов ни слуху ни духу, — раздраженно продолжил Нокаут, чувствуя, как его прорывает, но не особенно желая останавливаться. — Частота залочена вообще. Я даже не знаю, актив ли он. Если шлаков эксперимент пошел не так…
Он резко замолчал. Пожалуй, упоминать причину отъезда Брейкдауна в присутствии солдата не стоило. Ладно еще, про Шоквейва не ляпнул.
— Свободен! — ткнул он когтем в сторону, и вехикон не без облегчения унесся в указанном направлении.
Нокаут прогнал несколько циклов вентиляции, немножко охлаждаясь. Обычно он заставлял себя не думать о том, что молчание Брейкдауна связано с неудачей Шоквейва. Он проверял списки дезактивов, и стантиконов там не видел. С другой стороны, Нокаут сам поставил за свой актив немало экспериментов. Смерть — далеко не самое худшее, что может случиться.
Мертвая тишина на личной частоте Брейкдауна угнетала.



— Двенадцать, — он протянул руку в сторону ладонью вверх, а спустя наноклик прошипел ругательство и зарылся в кейс сам.
Тратить время на поиски нужного ключа так утомительно. Но угнетает не это. Нокаут так привык к тому, что ассистент всегда рядом, что это прописалось где-то в подпрограммах.
— Кэш обнулить не хочешь, доктор? — поинтересовался Старскрим, не без ехидства косясь на замешкавшегося Нокаута.
— Все в порядке, — невпопад ответил тот.
— Я могу подыскать тебе нового ассистента, если не справляешься один. Ремблок большой, дел много, — вкрадчиво сообщил коммандер, прекрасно знавший, что «серьезной травмой» на этой территории считаются от небрежного обращения засорившиеся воздухозаборники.
С одной стороны, в Восе сейчас и правда делать нечего, с другой, раз это ставка командующего и база целой военной части, присутствие медика тут обязательно. Обычно Нокаута все устраивало, и право на ассистента в этом непыльном месте он готов был отстаивать до драки, а теперь…
— Нет, благодарю. Я как-то полюбил тишину и покой, — отмахнулся он и извлек нужный инструмент. — Попросторнее работать одному.
— Если что-то нужно, не стесняйся меня беспокоить, — Старскрим был явно в настроении для широких жестов. Обычно Нокаут старался ловить такие моменты, потому что именно так можно было выбить для ремблока приятные бонусы сверх предписанного снабжения, но сейчас даже на вежливую игру моральных сил не хватало.
Нокаут ответил кривоватой ухмылкой на полуулыбку коммандера.
Раньше, если что-то было нужно, он просто посылал Брейкдауна разобраться. У него неплохо получалось. Обращаться к коммандеру Нокауту почти не приходилось, все решалось как-то само.
— Я был на хелексском фронте, — Старскрим подставил спину, Нокаут включил освещение поярче. Коммандер был любителем поболтать, и хотя наземный альтмод сильно понижал Нокаута в его глазах, другие черты явно ставили доктора на место приемлемого собеседника. — Автоботы совсем разошлись. Пытаются отбить у нас город.
— Опрометчиво, — Нокаут трансформировал палец в тонкую отвертку и зарылся в открытые системы. В ремонте джетов он поднаторел за астроциклы войны, до этого работать приходилось больше с наземными альтмодами. Можно сказать, повышение квалификации в боевых условиях…
— Я предложил Мегатрону отправить в Хелекс Девастатора, — продолжил Старскрим, выгибая шейные кабели, чтобы уловить взгляд Нокаута.
Тот мгновенно понял, что это не светская болтовня, и отвернулся, чтобы порыться в кейсе. Все нужные инструменты уже лежали на столике, но он все равно сделал вид, что ищет другую насадку для сверла. Старскрим был не тем мехом, которому Нокаут доверил бы знать о любых своих слабостях.
— Но Мегатрон сказал, что нужды в этом нет. А еще наш лидер назначил командующим хелексским фронтом Шоквейва.
Нокаут прищурился, оборачиваясь. Улыбка будто разрезала узкий фейсплейт Старскрима надвое.
— А о его проекте ты ничего не слышал? — спросил Нокаут, потому что коммандер явно ждал вопроса. Это была игра в несколько кликов неловкости, которую Старскрим обожал. Что ж, у Нокаута вокалайзер не отвалится подыграть.
— Увы, дорогой доктор, — Старскрим покачал головой. — Но, вероятно, прогресс наконец-то появился.
Не то чтобы обычно Старскриму нравилось, когда у его главного негласного соперника намечался прогресс, но сейчас даже привычной зависти не прозвучало. Видимо, победил интерес к реакции Нокаута.
— Я уверен, — продолжил коммандер, вполне насладившись застывшим в вымученной вежливой улыбке фейсплейтом Нокаута, — что твой друг в порядке.
Участие, пожалуй, было еще хуже, чем игнорирование. Но Старскрим тянул хоть на какой-то источник информации. Правда, из всех старших офицеров, с которыми Нокаут успел пообщаться, он единственный называл Брейкдауна другом Нокаута, а не ассистентом или просто «тем стантиконом». И пожалуй, это было демонстрацией власти. Ясным как искра Праймуса намеком, что Старскрим знает, какая у Нокаута слабая сторона.
— В успехе коммандера Шоквейва я не сомневаюсь, — ляпнул Нокаут и заметил, что тонкие пальцы Старскрима нервно застучали по платформе. — От него все-таки зависят наши позиции у Хелекса, верно?
— Верно, — протянул Старскрим, и от Нокаута не укрылось, что он передернул крыльями. Эмоции коммандера можно было прочитать, даже не глядя на фейсплейт.
— Хотя, уверен, пара авиаударов по позициям автоботов была бы эффективнее любой демонстрации силы.
Старскрим неопределенно хмыкнул. Он отлично распознавал лесть, но считал, что приятным ощущениям можно и нужно отдаваться.
Нокаут погрузился в работу, стараясь не думать о Шоквейве. Старскрим жаловался на посторонний стук во время полета, так что предстояло повозиться, а еще, когда Нокаут закончит ремонт, коммандер непременно потребует полировки.
Обычно последнюю часть работы можно было скинуть на Брейкдауна. У того словно лапищи были созданы для полировального круга, хотя с первого взгляда и не скажешь.
Но скучал Нокаут не поэтому.



К тому моменту, когда Старскрим наконец-то ушел, у Нокаута почти закончились силы притворяться, что все хорошо.
Пять мегациклов, а он до сих пор ожидает увидеть Брейкдауна, когда поворачивается. Пять мегациклов, а ему до сих пор хочется перекинуться с кем-нибудь — с ним — пришедшей в голову язвительной шуткой. Он даже движок толком не прогревал шлак знает сколько времени, потому что кататься в одиночестве… шлак.
Нельзя сказать, что у них с Брейкдауном было так много общего. Один — медик из относительно хорошего круга, с пунктиком на легкости альтмода, а потому немного эксцентричный по меркам своего класса, но хорошо заметающий следы экспериментов с нелегальными присадками. Второй — рабочий, сосланный в штрафную бригаду за подпольную смену корпуса. Ставший тяжелее, сильнее, жестче, бившийся на аренах за деньги и болтавшийся на хорошем счету в банде Мотормастера.
Молот вместо изящных резаков — по такому пути пошел Брейкдаун, когда общество запрещало рабочим даже думать о смене мода и рода деятельности. Одни навыки полировки остались. Может, это их и свело поначалу, схожие стремления искр. Поиск своей формы, своего места, себя — такого, каким ты хочешь себя видеть, а не каким нужен окружающим.
А потом понеслось. Смена политического курса, рухнувшая классовая система, бунт Мегатрона… Когда обоих болтает в жерле событий, держаться обычно не за кого, только друг за друга.
Нокаут сел на платформу.
Ему было некомфортно признаваться даже себе, что Брейкдаун и правда его слабое место. А десептиконы не терпят слабостей; давая присягу, Нокаут прекрасно это осознавал.
Он обнаружил на коленном щитке царапину и скривился. Как давно он так ходит? Эдак Старскрим скоро найдет развлечение в том, чтобы поддевать его, а не экспериментировать с легким психологическим прессингом.
Слабости, привязанности — этому не место на их войне. Многие десептиконы гордились своим боевым братством, но Нокаут чувствовал вовсе не воодушевление, обязанное привести к победе. Брейкдаун был неотъемлемой частью его комфортного существования. Его покоя.
Нокаут поставил ногу повыше, выдавил немного геля на царапину и запустил полировочную машинку, которую не успел убрать далеко.
Кто-то вызвал его частоту, какой-то незнакомый источник, явно не офицерской маркировки, и Нокаут отклонил вызов. На том конце проявили недюжинную настойчивость, так что через три попытки Нокаут сдался.
— Ни клика покоя нет! — взорвался он, едва открыв канал. — Я тут очень занят! Если только у тебя не горит камера искры…
— Да вроде не горит, — низко, с гулким «о», ухмыльнулся Брейкдаун. Нокаут так удивился, что полоснул полировальной машинкой по пальцам и вскрикнул. — Слышу, ты реально занят там!
— Ты! — Нокаут отложил вертящийся круг и вскочил на ноги. Подходящих слов для выражения эмоций не нашлось, и он повторил: — Ты! Тебя где носило вообще?!
— Да я больше на месте лежал, в блокираторах, — рассмеялся Брейкдаун. — Прям как ты любишь. Приковать к платформе и переделывать в свое удовольствие.
— Почему ты молчал так долго? — Нокаут занервничал.
— Сорян. Коммандер Шоквейв нам всем передатчики отключил. Мы только… ну в общем… Мы только закончили типа.
— Что закончили? — немного заторможенно переспросил Нокаут.
— Испытания. Завтра показательное комбинирование перед Мегатроном, послезавтра на фронт. Я рад, что ты в норме, — переключился Брейкдаун быстро.
«С чего ты взял, что я в норме?» — мысленно рассердился Нокаут, но о том, чтобы сказать это вслух, даже не подумал.
— Ты-то что гундосишь до сих пор? — ворчливо спросил он. — Новый передатчик получил, а модулятор битый остался?
— Коммандеру лить, как я звучу, — гоготнул Брейкдаун. — Тут всем лить. Эти помехи только ты замечаешь вообще.
— То, что только у меня на этой планете остались слух и чувство прекрасного, еще не значит… Так эксперимент удался, да? Ты… вы там…
— Менэйсор, — произнес Брейкдаун, и его голос немного изменился. Как будто зазвучал угрожающей. — Менэйсор. Так меня… нас… зовут, когда… это происходит.
Нокаут приостановил вентиляцию от волнения. Менэйсор, значит.
— Ты должен мне все рассказать! — Нокаут метнулся к двери, запер ее, а потом вернулся к платформе. — Что именно происходит? Как работает гештальт? Ты… какая ты… часть?
— Нога он! — прозвучал вдруг другой голос.
Нокаут торопливо протестировал связь, канал по-прежнему был один, прямой, без ретрансляции. Мех с мехом, по внутреннему комлинку. Так какого Юникрона он только что слышал Вайлдрайдера?
— Заткнись! — гаркнул Брейкдаун. — У меня личный разговор тут!
— Ишь чо! Личный разговор про Менэйсора?
— По-хорошему пока прошу! Я ж тебе башку оторву!
— Привет, кстати, красавчик! — не внял практически дружескому увещеванию от товарища Вайлдрайдер. — Как без братана, ржа не заела?
— Да чтоб тебя ржа заела… — бессильно вздохнул Брейкдаун. — Нокаут, извини. Я даже стукнуть его сейчас не могу. Они куда-то свалили с Драг Стрипом.
Нокаут вызвал подробные данные о соединении. Исходное шифрование было ему незнакомо, обычный солдатский маркер явно был липовым, чтобы сбивать с толку при поверхностном сканировании. Нокаут теперь даже не был уверен, что сможет вызвать Брейкдауна сам, пусть и зная частоту.
Но канал все еще оставался личным.
— Что Вайлдрайдер делает на твоей частоте? — спросил он, хмуря надлинзовые щитки.
— Ну, понимаешь, это не совсем моя частота… ну то есть моя, но как бы общая… на весь гештальт.
— На весь…
— Ага, — раздался тоскливый вздох Дэд Энда. — Радуйся, что для тебя это безумие не круглосуточное.
Брейкдаун как будто прокашлялся:
— Понимаешь, Менэйсор — нечто большее, чем мы все по отдельности…
— Ты пасть-то не очень разевай, — вмешался Драг Стрип. — Шоквейв тебя убьет, если болтать будешь.
— А если он тебя убьет, то и мы считай дезактив, — снова подал голос Дэд Энд.
— Да отвалите уже! — рассердился Брейкдаун.
— Что он имеет в виду? — зацепился Нокаут за единственное, из чего можно было сделать хоть какой-то вывод о новой жизни ассистента. Бывшего ассистента.
— Я ж говорю, — вздохнул Брейкдаун. — Менэйсор — это нечто большее. Я… у нас не просто канал связи общий теперь, короче. Я эту кучку недоумков искрой чувствую.
— Как звучит-то, а, — гоготнул Вайлдрайдер. — Музыка для аудиодатчиков. А, Ноки?
Нокаут зашипел, чувствуя нарастающий гнев. Вайлдрайдер дразнил его нарочно. Они там — «нечто большее», а ты, в общем-то, никто. Воспоминание, тающее в потоке многих других, более ярких, даже эпических. Менэйсор. Новый супервоин Мегатрона.
— Ты хоть помнишь, что мне обещал, Брейкдаун? — Нокаут постарался проигнорировать слова Вайлдрайдера.
— Ага. Но тут пока… мы, в общем, потом двигаем на хелексский фронт. Переводись поближе, выпьем как-нить… — Брейкдаун немного сбился с тона к концу фразы.
Боевая единица, необходимая на передовой, Менэйсор будет сражаться там, где врагов больше всего — и где они его не ждут. Автоботы не знают, что у десептиконов уже два гештальта.
— Ты вроде годное бухло раньше гнал, — впервые за сеанс услышал Нокаут Мотормастера. Его голос никакие помехи не могли заставить звучать хуже. — Вот и проставишься. Все, Брейкдаун, кончай тут очиститель размазывать. У меня от вашего нытья энергон в баке тухнет. Отбой, док.
— Шлак! Нока…
Брейкдаун прервался на полуслове.
Нокаут сжал кулаки, процарапав когтями платформу. Вечные грубые препирательства были характерной чертой стантиконского общения. Если не обращать на них внимания, не похоже было, что Брейкдауну на новом месте службы плохо. Звучал он вполне бодро, вот только о чем говорил…
«У нас не просто канал связи общий».
«Менэйсор — это нечто большее».
Нокаут бесцельно скользил взглядом по медблоку. Очевидно, специфика гештальт-технологии подразумевала не только физический эффект. Стать единым целым, разделить сознание, искру и Юникрон знает что еще… Нокаут передернул плечами. До этого он как-то не представлял, насколько эксперимент Шоквейва может повлиять на Брейкдауна. Изменить его.
Но теперь особенно ясно понимал: стантиконы отобрали у него ассистента. Окончательно. Насовсем.
И даже если он переведется на хелексский фронт, рискнув подставить полировку под автоботские выстрелы, в целом это уже ничего не изменит.
Что ж. Мотормастер прав в одном. Нокаут и правда умеет гнать неплохое бухло.

3

Шумиха поднялась, когда Нокаут направлялся в командный центр. В один клик взвыли сирены, на взлетных полосах замигали желто-красные сигнальные огни, а в небо одна за другой стали взмывать эскадрильи. Нокаут давно не видел столько движения в ставке коммандера Старскрима, так что ускорился.
Дверь ушла вверх, пропуская его, и первым делом Нокаут увидел мечущегося по командному центру Старскрима, орущего что-то в комлинк. На экранах вокруг мерцали тактические карты. Жирная лиловая линия, моргая, сдвигалась куда-то вглубь десептиконских территорий, и это все, что Нокаут мог пока понять.
— Красный, вы уже там? — Старскрим заметил Нокаута и раздраженно махнул на него когтистой рукой. Мол, не до тебя, дорогой доктор. — Начинай операцию. Что?! Я сказал, начинай! Шлак!
— Автоботы ожидали воздушную атаку, — один из связистов обернулся к коммандеру. — Без прикрытия нашим там не…
— Заткнись! — рявкнул Старскрим. — Сам знаю!
Когда он нервничал, ракеты на его предплечьях сами переходили в боевое положение, агрессивно щелкали готовые к спуску механизмы. Нейросистемы джетов часто гиперчувствительны. Тем лучше ты летаешь, тем отзывчивей твой эмоциональный контур.
— Что происходит? — спросил Нокаут, проходя внутрь и окунаясь в шум помех, создаваемый множеством одновременно принимаемых сигналов.
— Энергоновые сикеры в полной готовности, — доложил еще один вехикон.
— Ну наконец-то! Всем эскадрильям — это коммандер Старскрим, — он промчался к выходу, отпихнув с дороги Нокаута, и тому пришлось броситься за ним. — Через три клика — направляемся к Латунному каньону. Цель — авангард автоботов. У противника — противовоздушные ракеты…
— Латунный каньон? — переспросил Нокаут, хватая его за запястье. Рискованный жест вызвал ожидаемую вспышку гнева. Старскрим был очень сильным, несмотря на внешнюю хрупкость. Нокаут ударился о стену, но устоял. И даже сохранил настойчивость: — Это же часть хелексского фронта. Коммандер Шоквейв…
— Шоквейв нас подвел! — зарычал Старскрим, пригибаясь, почти касаясь фейсплейтом фейсплейта. — И мне, разумеется, теперь расхлебывать его ошибки!
— Подвел? — моргнул Нокаут.
Уже несколько астроциклов автоботы продолжали давить на хелексский фронт, но благодаря Менэйсору десептиконы удерживали позиции. Менэйсор не столько защищал границы, сколько совершал разрушительные набеги на вражеские военные лагеря, но этого было достаточно, чтобы автоботы завязли там надолго. Нокаут так привык слышать об успехах, что произнесенное Старскримом не укладывалось в голове.
— С ним нет связи с тех пор, как Менэйсора уничтожили, — Старскрим выпрямился. — Готовь ремблок, Нокаут.
Его лихорадочно сверкавшая оптика выражала сразу и злость, и недовольство, и предвкушение. Битвы или возможности оказаться надежнее второго коммандера Мегатрона, не важно.
— Менэйсора… уничтожили? — переспросил Нокаут. Вокалайзер подвел, вопрос вышел жалобным. Он встряхнулся и растерянно развел руками: — Но ведь гештальт невозможно разбить! У автоботов нет оружия, чтобы…
— Теперь есть, — огрызнулся Старскрим, отпустил честплейт Нокаута, который лихорадочно сжимал, царапая металл, и рванул к ближайшей взлетной полосе, едва ли не трансформируясь на ходу.
Нокаут медлил наноклик, прежде чем вызвать частоту Брейкдауна. Всего гештальта, вернее. Это не всегда срабатывало, но порой кто-нибудь из стантиконов отвечал, обычно — какой-нибудь едкой и несмешной шуткой, которые Нокаут научился игнорировать.
С «братьями» — так они стали называть себя после того, как Шоквейв слепил из них машину разрушения, — Брейкдауна можно было только смириться. В конце концов, самого Брейкдауна не смущало, что он лишился даже призрачного шанса на одиночество. У Нокаута не было никаких точных сведений, все выводы он делал из оброненных случайно фраз. Но судя по всему, комбинирование подразумевало частичный обмен мыслями и эмоциями. Искусственно роднило искры, по образцу природного феномена дуоботов. Это единство заставило стантиконов признать, что поболтать иногда со старым шефом для Брейкдауна так же важно, как для Мотормастера налакаться в шлак, а для Драг Стрипа врезаться в кого-нибудь с разгону. После этого сеансы связи стали не так уж невыносимы.
Но сейчас Нокауту отвечала абсолютная тишина.
Продолжая отправлять сигнал за сигналом, он сполз по стене. Колеса со скрипом провернулись под давлением.
Брейкдаун не без гордости в голосе хвалился победами и неуязвимостью Менэйсора. Нокаут обычно слушал, давил в себе смесь тоски и зависти и каждый раз обещал приехать. Это длилось уже довольно долго — хелексский фронт пролегал теперь уже так далеко от самого города, что его так почти и не называли. Наступление, начавшееся от Хелекса, в штабе не без улыбки именовали «кулак Менэйсора».
Конечно, Нокаут не уехал из Воса. Он не был даже уверен в глубине искры, что Брейкдаун действительно обрадуется ему. Он был теперь одной пятой Менэйсора, и грубость Мотормастера, безумие Вайлдрайдера, безбашенность Драг Стрипа и пессимизм Дэд Энда были его грубостью, безумием, безбашенностью и пессимизмом. Четверо из пяти членов гештальта никогда не принимали Нокаута. Он был для них чужаком всегда — и тогда, когда, блестящий роскошью, приезжал к Брейкдауну в бараки, и потом, когда все они стали десептиконами.
Может быть — ловил себя на мысли Нокаут — теперь он Брейкдауну действительно больше не нужен.
Нокаут научился не обращаться к пустоте по правую руку по имени и припомнил навыки самополировки. Убедить себя, что по-другому больше никогда не будет, было нелегко, но — пришлось.
Он не мог представить, что такое разделить с кем-то искру. Еще до перевода в Вос он немного наблюдал за лейтенантами Дредвингом и Скайквейком. Одинаковые жесты, даже манера речи, идеальная синхронизация в воздухе… и прочнейшая эмоциональная связь.
Один не мыслит себя без другого. И едва ли им нужен кто-то еще.
Брейкдаун ничего такого никогда не говорил, но заставить себя увидеться со стантиконской ватагой Нокаут так и не смог. Боялся разочарования. А последний раз они говорили… может, декацикла четыре назад. И теперь…
— Ну, отвечай! — Нокаут стиснул денты. — Ну! Придурок стантиконский…
Мимо него промчался еще один отряд вехиконов. Старскрим поднял уже больше половины армады, должно быть, дыра в защите десептиконов оказалась огромной, а растерянность уверенных в своей неуязвимости частей в Латунном каньоне — фатальной.
Вызовы Нокаута бились о глухую стену молчания.
Он поднялся и решительно зашагал обратно в командный центр.



Нокаут дернул ближайшего вехикона, заставляя отвернуться от экрана.
— Я хочу знать, что случилось! С самого начала.
В тусклой ломаной полоске визора отразились его оптики. Вехикон растерянно царапнул пальцами по клавиатуре, пытаясь отдать какую-то команду вслепую.
— Сэр, простите, я должен…
Нокаут взмахнул рукой, активируя пилу. На жужжащее лезвие обратили внимание все, несмотря на царивший хаос, но никто не попытался вмешаться. Нокаут ткнул пилой в честплейт, слегка царапая металл.
— Не выполнишь приказ старшего офицера — я тебя на месте расчленю! Ясно?!
— Принято, — лишенный богатой палитры эмоций голос вехикона только дрогнул. — В 3:09 автоботы начали очередную попытку штурма крепости. Коммандер Шоквейв отправил Менэйсора отбросить их, — послушный приказу излагать все детали, вехикон вызвал снимки со спутника и еще одну запись, сделанную, очевидно, в Латунном каньоне.
Нокаут уже видел, как дерется Менэйсор. Даже на записях его мощь невероятно впечатляла. В такие моменты Нокаут забывал, что шанс изучить Брейкдауна, скорее всего, никогда не выпадет, и снова загорался идеей рвануть к частям, служащим на острие «кулака Менэйсора». Вот только потом он спохватывался, что со Старскрима станется подстроить ему перевод на передовую вместо короткой прогулки, а затем дрожь предвкушения проходила. Он представлял, что кроме Брейкдауна там окажется еще целая толпа психованных болтов…
Менэйсор раскидывал автоботов, будто маленьких дронов. Взрывы под ногами его едва ли хотя бы щекотали. Брейкдаун делился, что его усиленный корпус без проблем выдерживает ракетный залп.
Менэйсор правой рукой поднял вверх меха, подкинул и как будто легко поддал по нему ладонью. Автобот улетел далеко за пределы кадра, Нокаут пригнулся, вглядываясь в подрагивающую картинку.
Автоботы палили не переставая. А потом в бедро Менэйсора врезался светло-зеленый луч. Сначала будто ничего не произошло, Менэйсор ногой отбросил вооруженного тяжелой пушкой противника, наступил на него, но оружие подобрал кто-то еще. Луч ударил снова, в спину, а потом Менэйсор согнулся, в нем что-то рвануло – и вспышка света резанула по оптосенсорам. Нокаут отпрянул, щурясь.
— Это последние кадры, на которых видели Менэйсора. Потом его метка исчезла с радаров, — прокомментировал вехикон.
Пару кликов Нокаут пялился на помехи.
— Координаты? — спросил он резко.
— Текущие — неизвестны, сэр. У нас нет точных данных…
— Хотя бы где его засекли последний раз?
— К востоку от крепости, — вехикон продиктовал цифры, которые Нокаут автоматически сохранил в памяти.
Нокаут развернулся.
— Сэр, вам до Хелекса ехать несколько циклов, — донеслось вслед. — Все наши сверхзвуковые транспортники заняты, кибермост загружен на полную… Автоботы уже далеко продвинулись. Коммандер Старскрим приказал накрыть бомбардировкой весь сектор. Безумие — бросаться туда.
Не безумие. Бессмыслица. Нокаут скривился.
Связь молчала. Паническая тишина как будто кусала встроенный комлинк. Нокаут поскреб когтями шлем, едва контролируя себя.
— Сэр, мы здесь получаем все новости от наших эскадрилий. Оставайтесь, мы доложим, если узнаем что-то о Брейкдауне.
Нокаут вздрогнул, выпрямил спину до лязга пластин.
Его слабое место. Даже вехиконы знают. Какие-то дроны недоделанные… знают.
— Работай, — отрывисто бросил он, дернув головой.
Вызывать Брейкдауна — Менэйсора — было бесполезно. Старскрим сказал, от Шоквейва нет вестей, а гештальт исчез с радаров и спутниковых камер. Наверняка это не случайность. Что для коммандера Шоквейва важнее, чем исполнение приказа Мегатрона и поддержка хелексского фронта?
Его исследования. Его проекты.
Нокаут, как старший медицинский офицер, имел доступ к частотам армейской верхушки десептиконов. Конечно, никому в здравом уме не придет в голову названивать старшему по рангу, особенно в такой момент, но Нокаут собирался быть очень, очень настойчивым.

4

Автоботы, окрыленные победой над Менэйсором, начали натиск по всем фронтам. Мегатрон отозвал с поля боя Девастатора, опасаясь потерять последний гештальт, и десептиконы резко перешли в оборону. Приказ был — накапливать силы и не давать врагам воспользоваться перехваченной инициативой.
Шоквейв так и не ответил, и Нокаут направился в Хелекс, презрев должностные инструкции. Там был Старскрим со своими сикерами, и появление его штабного медика никого не удивило. Ну, кроме самого Старскрима.
— Неважно выглядишь, — коммандер окинул его взглядом от колес до потускневшего за последнюю пару циклов пика на шлеме. — Объяснишься?
Нокаут глубоко провентилировал и солгал, что решил проявить инициативу и быть полезным там, где армии сейчас труднее всего. Старскрим выглядел взъерошенным, но уже не таким взбешенным, как в те клики, когда спешно срывался из Воса. Выразительный взгляд искоса был как в лучшие времена – едким.
— В таком случае, — протянул он тем приторным тоном, которого Нокаут успел наслушаться за время службы под его началом, — тебе и правда стоит поспешить в ремблок.
Нокаут открыл было рот, но насмешка Старскрима быстро растаяла, и выражение фейсплейта стало жестким. Он подошел ближе, наклонился, изгибая спину и отставляя крылья — от наметанного взгляда медика не укрылись оплавившиеся пластины, — и, едва касаясь, проследовал пальцем по царапине, которую Нокаут сам оставил на своем шлеме, пока пытался связаться с Брейкдауном.
— Или у тебя были другие причины сменить дислокацию без приказа, Нокаут?
Пожалуй, только что едва выправивший ситуацию у Хелекса коммандер — плохой мех, чтобы с ним шутить.
— Что ты, — Нокаут выдавил улыбку, уклонившись.
— Двое из моей эскадрильи ранены, — Старскрим выпрямился. — Займешься ими.
— Можно только один вопрос, коммандер? Я видел, как… как взорвался Менэйсор, — Нокаут сцепил когти за спиной. Он и правда видел. Как в яркой вспышке исчезает гигант. Как горящий силуэт разваливается на части. «Взорвался» не описывает случившееся даже на треть. — Его… детали ведь не достались автоботам? Было бы досадно, если бы противник получил доступ к тайному проекту.
Старскрим обожал эти игры. Нокаут старался соответствовать. Иначе удержать хорошее место в армии было нелегко.
Коммандер усмехнулся и поднес согнутый палец ко рту.
— Это очень трогательно, мой дорогой доктор. Я рад, что ты понимаешь, как жалко выглядит твоя привязанность.
Нокаут скривился. Последние циклы у Старскрима были непростые, но на больное он любил давить и раньше. Сейчас же он словно наслаждался едва слышным скрежетом дентапластин.
— Отвечая на твой вопрос: Шоквейв забрал с поля боя всех пятерых стантиконов, использовав личный кибермост. И я присутствовал при его сеансе связи с лордом Мегатроном вчера, — ухмылка стала невыносимой. — Помимо того, что он принес извинения за провал, — в это Нокауту верилось слабо; о провале речь шла едва ли, скорее уж автоботские ученые в этот раз превзошли сами себя, — он упомянул, что только один из членов гештальта остался жив.
— Кто? — воскликнул Нокаут раньше, чем спохватился, что сейчас его можно брать со всеми железными потрохами.
— Не знаю, — небрежно пожал узкими блестящими плечами Старскрим. — Я их и не помню по именам, знаешь ли. Предпочитаю не лезть в чужие проекты.
Нокаут едва сдержал желание врезать ему по фейсплейту. Шлак! Разумеется, он знал. Это читалось по изгибу губ и насмешливому блеску оптики. Старскрим издевался просто потому, что так можно было продемонстрировать свою власть.
Конечно, на самом деле он наблюдал за экспериментом Шоквейва так пристально, как мог! Это ведь была работа его главного конкурента. А имена конов, комбинировавшихся в Менэйсора, знали все. Их слава была доказательством того, что в армии десептиконов и простые солдаты могут добиться многого.
Старскрим продолжал улыбаться:
— Шоквейв отчитывается только перед Мегатроном. Но наш лидер прибудет в Хелекс с цикла на цикл, и, если хочешь, я попробую узнать о твоем друге.
Нокаут сжал кулаки.
— Ты меня очень обяжешь, — процедил он.
— О. Я знаю, дорогой доктор, — прищурил оптику Старскрим. — Я знаю. А теперь, займись моими сикерами. К прибытию Мегатрона они должны быть в совершенном состоянии.
Нокаут кивнул, пытаясь усмирить волнение. Загнать его поглубже.
Есть шанс, что Брейкдаун жив, и если Нокаут хоть немного успел узнать Старскрима, этот шанс велик. Стал бы коммандер так выворачивать Нокаута наизнанку, чтобы потом добить? Нет, ему нужны верные офицеры, крепко связанные долгами, иначе — какой смысл?
Можно рвать когтями, добираясь до истины, а можно поступить разумно. Так, как поступают десептиконы.
Выждать.
Нокаут заставил себя идти ровно. Ожидание обещало быть болезненным.



— Твое упорство в стремлении получить доступ к закрытой информации переходит все разумные пределы.
Шоквейв казался стальным монолитом, а его единственный оптосенсор, отливающий желтым по краям, горел ровным светом. Никакого недовольства в голосе, только констатация факта. И все же сам факт ставил Нокаута на опасную грань.
— Ты, должно быть, знаешь, что Брейкдаун раньше… работал со мной, — начал Нокаут. — Под моим руководством.
Он слишком мало прежде лично общался со вторым коммандером Мегатрона, чтобы представлять, насколько замкнуты его эмоциональные контуры. Кажется, теперь становилось ясно, почему он слывет мехом, у которого даже топливо в баке ледяное.
— Теперь он подчиняется мне. Ты не несешь ответственности за его состояние. Твое беспокойство необоснованно.
Нокаут переступил с ноги на ногу. Говорить с Шоквейвом — хуже, чем с дроном. У вехиконов больше жизни в голосе. И им не нужно объяснять, что такое… товарищество. Партнерство.
В отличие от Старскрима, Шоквейв не издевался сейчас. Нокаут понимал это. Понимал, но все равно заводился. От встречи с Брейкдауном его отделяла только эта фигура. Но пройти дальше он сможет, только если его мотивы Шоквейв сочтет приемлемыми. Он как будто вылез из легендарных баек о доисторических полузвероконах, разрывающих на части за неверные ответы на вопросы…
Нокаут готов был вертеться, будто ему шины поджаривают, лишь бы пройти это испытание.
— Я беспокоюсь о том, что будет… какую функцию он будет исполнять теперь. Коммандер Старскрим сказал, что Менэйсор полностью уничтожен. Я подумал, — Нокаут положил одну ладонь на другую и вздернул колеса, стараясь скрыть волнение, — что он мог бы вернуться в восскую медицинскую часть. Его навыки будут там полезны.
Он внимательно наблюдал за Шоквейвом, но на его обезличенном фейсплейте не дрогнуло и детали при упоминании Старскрима, в то время как авиакоммандер выдавал свою неприязнь к Шоквейву всякий раз, когда имя всплывало в разговоре. Видимо, соперничество в их случае было односторонним.
Это приносило небольшое облегчение. В конце концов, Нокаут здесь, в одной из лабораторий Шоквейва, только благодаря Старскриму. Как тому удалось убедить Шоквейва пустить медика на порог, Нокаут не знал. Ясно было только, что он обязан Старскриму за это до конца дней, не иначе.
— Едва ли. Брейкдаун неэффективен как боевая единица. Доверять ему чужую функциональность — исключено.
Эти слова никак не переводились в голове Нокаута на нормальный язык. Неэффективен? Что это значит? Ранен, в стазисе?
— И что ты с ним собираешься делать?!
Пожалуй, сейчас положение Нокаута спасало только то, что в общем и целом Шоквейву было лить на повышение голоса.
— На данный момент я получил всю необходимую информацию, чтобы создать средство защиты против оружия автоботов, разрушающего гештальт-связь. В Брейкдауне больше нет необходимости, но его психологическое состояние делает его недееспособным. Мегатрону не нужны солдаты, которые не могут сражаться.
Нокаут часто заморгал, стараясь скрыть загоревшуюся в оптике злость.
— Но реабилитация…
— Мне известно, что ты поддерживал связь с Менэйсором, — перебил его Шоквейв. — Это было необходимо для его стабильного функционирования, поэтому я не вмешивался.
Необходимо? Нокаут не стал переспрашивать.
— В любом случае, тебе известно, что создание гештальта подразумевает формирование самостоятельной надличности. В результате искры членов гештальта прочно связаны. В природе такая связь встречается у дуоботов, однако для более надежной координации в гештальте она усилена искусственно.
— Ты имеешь в виду, что когда Менэйсор был уничтожен, Брейкдаун пережил… его смерть как свою? — неуверенно переспросил Нокаут.
— Шанс на успешную реабилитацию настолько мал, что может не рассматриваться.
Нокаут заложил руки за спину и крепко сжал, когти царапнули по запястью.
Шоквейв мыслит шансами. Цифрами. «Пережитая смерть» для него просто синоним коллапса искры, отрубающего поступление энергии в мозговой модуль и блокирующего нейросинапсы.
Не ужас, не боль, не пустота. Не отчаяние.
— Каков характер психологической травмы? — настойчиво продолжил Нокаут расспросы. В его камере, казалось, тоже вздрогнула искра. Незаконченного курса медакадемии вполне хватало, чтобы представить, как мехи переживают смерть братьев по искре. — Посттравматический синдром? Призрачные боли? Паранойя?
Шоквейв как будто пожал плечами. Его размеренный голос был лишен раздражения:
— Пять попыток самоубийства за десять циклов с момента возвращения в онлайн. Это показывает, что привязанность членов гештальта друг к другу настолько велика, что смерть одного является катализатором для других. Безусловно, слабая сторона комбинирования, — Шоквейв задумчиво повернул голову к экрану, выводя на него какие-то расчеты. — В следующий раз я устраню ее.
Нокаута совершенно не волновал следующий раз.
— Я могу с ним увидеться?
— Предполагаю, что ты хочешь попытаться оказать ему квалифицированную помощь. Это бесполезно. Физически он полностью восстановлен, но не поддерживает никаких контактов. В любом случае, я не позволю тебе узнать больше. Ты и так вышел за пределы допуска, Нокаут.
Квалифицированная медицинская помощь — может быть, она действительно Брейкдауну уже не нужна. Но медицина лечит не всякие раны.
— Я даю слово, что научный интерес здесь ни при чем, — наверное, теперь презрение Шоквейва сложно будет измерить, но Нокауту было лить. Он говорил отрывисто и громко, явно переходя границы субординации: — Брейкдаун мой друг. Я хочу быть рядом, когда ему тяжело. Это все. Наблюдай, если хочешь!
Шоквейв только мигнул линзой в ответ на резкость.
— Сканеры показывают, что он еще жив. Я не планирую мешать его деактивации, если этого требует его искра, — впервые в его словах прозвучало хоть что-то гуманное. — Разговоры — бессмысленная трата времени.
— Я предпочту попробовать, — отрезал Нокаут, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на коммандера. В тех редких случаях, когда они встречались раньше, старший научный офицер Мегатрона раньше навевал на него тоску. Теперь — скорее, ужас. А еще — невероятно злил.
Ни один мех не должен быть таким.
— Это приемлемо, — поразмыслив немного, подтвердил Шоквейв.
«Приемлемо, чтобы ты, наконец, отвязался», — мысленно продолжил Нокаут.
— Я очень благодарен, коммандер, — процедил он.

Продолжение в комментариях.

@темы: вселенная: Aligned, сериал: TF Prime, творчество: фанфик, PG-13